"Николай Сергеевич Оганесов. Двое из прошлого (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Вы говорили о восемнадцатом, - напомнил инспектор.
- Насчет выпивки? Было такое дело. - Воскобойников снял очки и устало
потер веки. - Откровенно говоря, давно бы пора его уволить. Но ведь
инвалид, да и не так просто это сделать - закон на его стороне. Пил после
работы, милицией в нетрезвом состоянии не задерживался. С другой стороны,
замену где найти? Людей-то нет. Видели объявление у ворот? Требуются
постоянно. - Он водрузил на нос очки, отчего видимая сквозь линзы часть
лица исказилась и выпуклым наростом выступила над щеками. - А
восемнадцатого что... Как обычно. Я несколько раз в течение дня обошел
территорию базы и, конечно, заглядывал на проходную. Волонтир был трезвым.
Вечером у нас профсоюзное собрание состоялось по принятию коллективного
договора. После собрания я еще полчасика у себя посидел, возился с
бумагами. Короче, освободился без десяти восемь. Не специально так
получилось - совпадение. Как раз они пост сдают. На дежурство уже заступил
Козлов, сменщик Волонтира. Я заглянул в боковушку - есть у них там что-то
вроде подсобного помещения, кладовка, - а там Георгий Васильевич
собственной персоной. "Чего домой не идешь?" - спрашиваю. Он звякнул
стаканчиком, деликатно так, и отвечает: "Сейчас допью и пойду с богом". Не
успел я свет включить, а он уже складывает в кошелку пустую бутылку из-под
вермута и стакан.
- Больше ни о чем с ним не говорили?
- Пристыдил, но с него как с гуся вода. Слова на него не действовали.
Пошел, даже не попрощался.
- Это была последняя ваша встреча?
- Последняя.
- Скажите, а с чего он пил? Повод-то был? С горя или, может,
наоборот, радость у него какая была? Не интересовались?
- Минуточку. - Воскобойников развернулся вместе со своим вертящимся
креслом, запустил руку в сейф и вытащил оттуда картонную папку.
Время от времени тыкая пальцем в пропитанную водой резиновую губку,
он стал перелистывать содержимое папки.
- Вот она. - Кадровик протянул инспектору пожелтевший с краев лист
бумаги. - Обратите внимание на дату.
Это была автобиография, написанная Волонтиром в пятьдесят шестом
году. Неровными, далеко отстоящими друг от друга буквами Георгий
Васильевич записал место своего рождения, сведения о родителях, другие
анкетные данные. Среди прочих была строчка:
"В тыща дивятсот сорок дивятом году был под следствием. Привлекался
по питьдесят восьмой статье, но дело прикратили".
- Какое, вы говорили, у него образование?
- Три или четыре класса. Еще до войны закончил.
- Любопытно, - сказал Сотниченко, дочитав бумагу. - И вы считаете,
что причина в этом? - Инспектор показал на запись, относящуюся к сорок
девятому году.
- Не совсем. - Воскобойников снова снял очки и постучал дужками по
бумаге. - Знаете, в чем его обвиняли?
- В чем?
- В пособничестве оккупантам. Я наводил справки.
- Но, насколько я понимаю, до суда дело не дошло?
- Нет. Компетентными органами установлено, что немцам он не помогал.