"Николай Сергеевич Оганесов. Играем в 'Спринт' (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Снова тайны! Хватит, сыт по горло, пропади они пропадом!
Я смял лист, бросил его в пепельницу, но спустя минуту рассудил, что
лучше не оставлять рисунок, и поднес к нему зажженную спичку. Огонь
перекинулся на бумагу. Она вздрогнула в язычках пламени, подернулась
дымком, съежилась и застыла черным комком пепла.
Меня охватила глубокая апатия ко всему, что имело отношение к делу.
Будь что будет, в конце концов имею я право на отдых!
Я поднялся с дивана и выбросил оставшийся после "кремации" пепел в
раковину, пустил воду. Потом выключил свет и прибавил громкость.
Концерт окончился. Крутили какую-то слащавую мелодраму из жизни
автогонщиков. Молодой герой с внешностью супермена и интеллектом
говорящего попугая, преодолевая несуществующие трудности, уводил жену у
своего менее удачливого коллеги. Для полного счастья ему недоставало
заполучить "Гран-при" на каких-то заграничных авторалли, но, надо
полагать, в финале он его обязательно добудет.
Кое-как раздевшись, я влез под одеяло и, скрестив под затылком руки,
уставился в потолок. В этой позе я пролежал около часа.
Фильм успел завершиться полным триумфом автогонщика. Закончилась и
программа "Время". Я не спал и не бодрствовал, а лежал неподвижно, как
мумия из древнеегипетского захоронения, и тихая печаль витала над моим
дерматиновым саркофагом. В медицине, если мне не изменяет память, такое
состояние называют каталепсией - со мной и впрямь творилось что-то
странное: я точно раздвоился. Одна моя половина, окаменев, продолжала
покоиться на диване, в то время как другая легко и свободно маневрировала
в пространстве. Невесомый, я парил над рощицей у спуска к морю, бродил по
пустынному пляжу, взбирался на холм, откуда видны были верхние этажи
санатория имени Буденного, опять возвращался в гостиницу и плутал
лабиринтами коридоров.
Эти странствия до того меня увлекли, что я не услышал шагов во дворе,
скрипа ступенек, не заметил, как в дом вошла Нина.
- Вы не спите? - спросила она с порога.
Ее голос спугнул подвижную часть моего "я" и вернул к
действительности, в мир, где, слава богу, не все замыкалось на
преступниках, похищенных тысячах и исчезнувших на дне морском купальщиках.
- Володя, вы спите? - спросила она погромче. Похоже, ей не терпелось
услышать живой человеческий голос.
- Вроде нет.
Мне показалось, что, услышав отклик, Нина облегченно вздохнула. Я
даже подумал: уж не для того ли меня пустили в дом, чтобы было с кем
перекинуться словечком - какой-никакой, а все ж живая душа.
- А почему вы молчите?
- Задумался, - ответил я, и это была чистая правда.
Нина прошла в спальню. Включила свет. Задернула за собой портьеру. Я
слышал, как она отворила шифоньер, и, обратившись в слух, настороженно
ждал - заметит она следы обыска или нет.
- И о чем же вы думали, если не секрет? - послышалось из-за портьеры.
Кажется, пронесло - не заметила.
- Так, о разном.
- И все-таки?
- Да вот лежу и гадаю, почему у вас свидание сорвалось.