"Николай Сергеевич Оганесов. Играем в 'Спринт' (Повесть) " - читать интересную книгу автора

полторы машинописные страницы. По словам Нины, в последний раз она видела
мужа в роковой день пятнадцатого сентября. Видела утром, перед уходом на
работу. Накануне он пришел поздно и отсыпался после дежурства. Нина
оставила записку, позже ее приобщили к делу, но ничего существенного она
не содержала - обычная записка в две строки: "Суп в кастрюле. Хлеб
черствый. Если можешь, купи свежий".
Вечером, когда Нина вернулась домой, Сергей уже ушел на работу.
Поздно ночью от сотрудников милиции ей стало известно о его исчезновении.
На Приморскую он с тех пор не возвращался.
Ни подтвердить, ни опровергнуть эти показания было некому, так как
соседей у Кузнецовых нет: после реконструкции улицы уцелел только их дом,
остальные снесли при строительстве гостиницы несколько лет назад.
Далее в протоколе со слов Нины записано, что с мужем они жили
нормально, ссор и скандалов между ними не возникало, ничего странного в
его поведении она не замечала, спиртным он не злоупотреблял.
"Характер у него был мягкий, открытый, но, случалось, уходил в себя и
тогда становился угрюмым, раздражительным", - сказала она следователю. Эта
фраза вызвала уточняющий вопрос: как именно и по какому поводу проявлялась
его раздражительность, однако ничего более определенного Нина добавить не
смогла.
К работе он относился добросовестно, с интересом, о другой не
помышлял. Имел многочисленные благодарности от дирекции - такими словами
заканчивались показания вдовы погибшего...
Я оторвал взгляд от книги.
Вдова... Как нелепо звучит это слово. Ей всего двадцать. Приехала
сюда три года назад, поступила в техникум на заочное. Жила в общежитии.
Вскоре познакомилась с Сергеем, вышла замуж. И вот - вдова...
Дверь на кухню была открыта. Нина продолжала возиться у плиты, но не
исключено, что в этот момент мы думали об одном и том же.
Интересно, любила она мужа? Была с ним счастлива? В протоколе об этом
ни звука: не положено - официальный документ...
Я представил, как всего две недели назад на этом самом диване,
возможно, в той же самой позе, что и я, с книгой в руках, сидел другой
человек.
Молчали они? Или шутили? Улыбались друг другу? А может, ссорились?
Теперь этого человека нет в живых.
Каким он был? О чем думал? Чему смеялся? Неизвестно. И жизнь, и
отдельные его поступки обернулись загадкой, которую по странному стечению
обстоятельств предстояло разгадывать мне.
В декабре ему исполнилось бы двадцать пять. Мне двадцать пять
стукнуло немного раньше, в июне. Выходит, мы ровесники! Случайность,
конечно, простое совпадение, но почему-то оно смущало меня, хотя, если
разобраться, ничего особенного в этом нет...
Я поежился. По плечам и спине пробежал озноб. До сих пор мне помогало
самовнушение, и, отгоняя мысль о болезни, я снова уткнулся в книгу.
Итак, показания Нины. Они не противоречили характеристике, которую
выдала на покойного администрация ресторана. Вежливый, безотказный,
добросовестный - эти качества приводились и в письменных и в устных
отзывах.
Один из сослуживцев Кузнецова дополнил его портрет следующим