"Эндрю Оффут. Меч Скелоса (Глаз Эрлика-2)" - читать интересную книгу автора

Кольцо с огромным солнечным камнем перешло с пальца на ладонь, с
ладони - к ожидающей руке и оттуда - на палец мага. Его поклон был не очень
низким, и он ничего не сказал.
- Я возьму этот меч.
- Я так и думал, что мой хан пожелает этого. И мне пришла в голову
другая мысль, и потому я хотел, чтобы стражники здесь не присутствовали.
Может быть, мне лучше наложить чары на клинок, уже принадлежащий моему
мудрому господину?
Хан положил руку на украшенную драгоценностями рукоять кривого меча,
поднимающуюся над его левым бедром.
- Да! Клянусь потрохами Эрлика - да!
- Меч должен быть омочен в крови сразу же после того, как будет
наложено заклинание, мой господин.
- Да, я думаю, мы сможем найти кого-нибудь, кто отдаст свою никчемную
жизнь, чтобы его хана защищал подобный клинок, волшебник! Действуй!
И сатрап Замбулы вытащил меч с драгоценной рукоятью и подал его своему
магу Зафре.

1. КОНАН ИЗ КИММЕРИИ

Высокий юноша сжал коричневый локоть девушки и сильно шлепнул ее по
заду. Она танцующим шагом выскользнула из-под удара, встряхивая длинными
волосами цвета гривы чалой лошади, и одарила юношу взглядом, сочетающим в
себе упрек и ласку. Сегодня ночью он ее бросил. Позвякивая сделанным из
монет поясом, девушка пошла своей дорогой, а парень пошел своей.
Она поторопилась дойти до хорошо освещенного квартала, потому что
здесь был самый худший район Города Грешников. Глотки быстро перерезали в
этих темных узких улочках местности, известной под названием Пустыни, и еще
быстрее - в темноте переулков, скользких от отбросов и блевотины.
Высокий юноша сделал не более четырех размеренных шагов, прежде чем
повернуть и войти как раз в такой узкий переулок. Даже на дне колодца
видимость не могла быть намного хуже. Больше всего света было на углу улицы
за спиной - его давала пара ламп, выполненных в форме львов, у входа в
шумную таверну. Этот свет некоторое время следовал за юношей, но вскоре
померк.
Запах бросился в ноздри и попытался поразить обоняние миазмами
разлагающегося мусора, застарелого вина, прокисшего в бурдюках, сырой
земли, вывернутой рядом с домами; а темнота попыталась в то же самое время
погасить пылающие голубые глаза юноши. Отсутствие морщин на лице этого
человека позволяло заключить, что он молод. Но нечто сродни твердости
оружейной стали в его глазах опровергало такое заключение. Более
внимательный наблюдатель заметил бы, что этот черноволосый гигант, которому
явно не исполнилось еще и двадцати лет, многое повидал, многое пережил и
вынес... и восторжествовал над всем. Никто не мог быть настолько глуп,
чтобы поверить, что этот кинжал и меч в потертых, старых ножнах из
шагреневой кожи не были смочены кровью.
Все это, и его размеры в придачу, придавали юноше уверенность; он
повернул в переулок, почти не замедляя шага.
Его самоуверенность была непринужденной самоуверенностью молодости,
самонадеянностью волка среди собак. Он избавил мир от двух кошмарных