"Владимир Федорович Одоевский. Русские ночи" - читать интересную книгу автора

- Меня просят вам представить одного, как говорят, очень замечательного
молодого человека...
- Ах, бога ради, - возразила дама с негодованием, - избавьте меня от
этих замечательных молодых людей с их мечтами, чувствами, мыслями! Говоря с
ними, надобно еще думать о том, что говоришь, а [думать] для меня и скучно и
беспокойно. Я уж об этом объявила всем моим знакомым. Приводите ко мне
таких, которые без претензий, которые прекрасно говорят [о сплетнях,] о
бале, [о рауте] и только; я им буду очень рада, и для них мои двери всегда
отворены...
Я долгом считаю заметить, что эта дама была княгиня, а говоривший с нею
мужчина - муж ее...

-----

Оскорбленный, измученный юноша вырвался из светского вихря и думал
забыть свое страдание в прежних трудах своих, в прежних цифрах, но сердце
его, раздраженное чувством любви, уже не было согласно с его рассудком; оно
не могло и победить его, ибо инстинкт сердца едва начинал развиваться;
мало-помалу юноша разуверился во всем, даже в бытии науки, даже в
совершенствовании человечества; но логический, положительный ум действовал
со всею силою и облекал собственные страдания юноши в формы силлогизмов, и
все то, что прежде казалось ему легко преодолимою трудностию, явилось в виде
страшного, всепожирающего диалектического сомнения. Чтобы поразить это
чудовище, нужно было нечто другое, кроме выкладок; он вполне ощутил все их
бессилие, но, привыкший к сему орудию, не знал другого. С этой минуты,
кажется, началось расстройство ума его; болезнь оскорбленной любви слилась с
болезнию неудовлетворенного разума, и это страшное состояние организма
излилось на бумагу в виде чудовищного создания, которому он сам дал название
"Последнего самоубийства". Это вместе и горькая насмешка над нелепыми
выкладками английского экономиста, и вместе образ страшного состояния души,
привыкшей почитать веру делом, необходимым лишь в политическом отношении. Вы
не соблазнитесь некоторыми резкими выражениями бедного страдальца, но
пожалеете о нем; его чудовищное создание может служить примером, до чего
могут довести простые опытные знания, не согретые верою в провидение и в
совершенствование человека; как растлеваются все силы ума, когда инстинкт
сердца оставлен в забытьи и не орошается живительною росою откровения; как
мало даже одной любви к человечеству, когда эта любовь не истекает из
горнего источника! Это сочинение есть не иное что, как развитие одной главы
из Мальтуса, но развитие откровенное, не прикрытое хитростями диалектики,
которые Мальтус употреблял как предохранительное орудие против человечества,
им оскорбленного.

ПОСЛЕДНЕЕ САМОУБИЙСТВО

Наступило время, предсказанное философами XIX века: род человеческий
размножился; потерялась соразмерность между произведениями природы и
потребностями человечества. Медленно, но постоянно приближалось оно к сему
бедствию. Гонимые нищетою, жители городов бежали в поля, поля обращались в
селы, селы в города, а города нечувствительно раздвигали свои границы;
тщетно человек употреблял все знания, приобретенные потовыми трудами веков,