"Ирина Одоевцева. На берегах Сены " - читать интересную книгу автора

- Не ждите меня, - говорю я, - у меня вдруг заболела голова и горло.
Боюсь, что я простудилась. Нет, нет, ничего серьезного. Приезжать не надо.
К утру все пройдет. Отправляйтесь без меня в "Аллаверды". И веселитесь. А я
сейчас лягу. Завтра позвоню.

Я иду к себе, чувствуя непонятную тревогу и тоску. Что это со мной?
Неужели я действительно расхвораюсь? Ведь у меня ничего не болит, и ничего
скверного со мной не случилось. Так отчего мне так тяжело? Так грустно?

Я ложусь, не раздеваясь, на постель, прислушиваясь к тишине, стараюсь
успокоиться. И вдруг начинаю плакать. О чем? Ведь у меня нет никакого горя.
Все хорошо. Все очень хорошо. Но слезы все сильнее текут по моим щекам, и я
не могу их удержать.

О Господи! До чего мне грустно! Как жестока жизнь! Как несчастны люди!
Особенно поэты.

Бедный, бедный Игорь Северянин!

------------------------

1 - Никогда! (англ.)

- Nevermore! Мы никогда больше не увидимся, - сказал мне, прощаясь со
мной в январе 1923 года в Берлине, Игорь Северянин.

И мы действительно никогда больше не увиделись. Но слышать о нем мне
все же еще пришлось.

Однажды в гостеприимном доме Мильруда, редактора рижской газеты
"Сегодня", за литературным завтраком, что не мешало ему быть очень
вкусным, - на нем присутствовал, как всегда, кроме нескольких членов
редакции, и Петр Пильский, - я выразила удивление, что никогда не вижу в
"Сегодня" стихов Северянина.

- Разве он перестал писать стихи?

Мильруд с притворным отчаянием схватился за голову.

- Ах, не вспоминайте о нем! Какое там перестал - просто закидывает
меня стихами и требованиями, чтобы они безотлагательно появлялись. Много он
мне крови испортил, пока меня не осенило чисто соломоново решение - платить
ему ежемесячно пенсию за молчание. С предупреждением - пришлите хоть одно
стихотворение - тут и каюк! Конец пенсии. И он, слава Богу, внял голосу
благоразумия.

Меня это ошарашило, я просто задыхалась от возмущения.

- Но ведь это бесчеловечно, чудовищно! Как вы, такой добрый, могли
быть таким зверски жестоким?