"Михаил Петрович Одинцов. Преодоление " - читать интересную книгу автора

затушеванный голубоватой дымкой или чистый горизонт, весеннюю яркость зелени
и осеннюю желтизну травы. Все это милое сердцу разнообразие природных красок
растворялось в его и самолета напряжении: они оба работали на полную
мощность.
Разбегаясь, самолет набирал скорость, а Иван, работая ногами, сдерживал
рулем поворота всякие его попытки рыскнуть вправо или влево, оставляя машине
одну возможность движения - только прямо вперед. Если фюзеляж этого
норовистого "скакуна" не поднять над землей до горизонтального положения,
машина начнет по-вороньи отскакивать от любых земных бугорков, грозя уйти в
воздух на малой скорости и там, потеряв земную опору, выйти из подчинения.
Не по нраву машине и "передранный" хвост. Разогнавшись, самолет со злостью
начинал биться колесами, словно нетерпеливый копь копытами, о землю, как бы
говоря: "Да отпусти ты меня в небо. Неужели не слышишь, что мне уже давно
пора отрываться от земли? Посмотри скорость, наездник!" Иван знал: если не
воспринять этого важного сигнала, то хвост "коня" мог все больше подниматься
до тех пор, пока винт не зацепится за аэродромное поле. Тут уж беды не
миновать.
Секунды разбега - и самолет в воздухе!
Вероятно, это напряжение чем-то сродни чувствам летающих лыжников:
разгоняясь с трамплина, они тоже борются с собой, лыжами, ветром и
напряженно думают о предстоящем прыжке-полете, который уже невозможно
отменить со всеми его неожиданностями.
Сравнивая свои первые самолеты с современными реактивными машинами,
имеющими тормоза и третью точку опоры впереди центра тяжести, что позволило
еще до начала полета расположить фюзеляж горизонтально, Сохатый радовался за
теперешних летчиков: происшедшие изменения значительно упростили
выдерживание направления на взлете.
В его летной юности нередко можно было услышать на старте такие слова,
сказанные в мегафон: "Внимание на старте! Товарищи курсанты и командиры,
взять в руки табуреты и скамейки. Сейчас курсант Сохатый будет вылетать
самостоятельно!" И никто не смеялся. Все понимали, что говоривший не шутит.
Сохатый или Петров должны, обязаны были взлетать прямо, но и не исключен был
разворот даже на сто восемьдесят градусов. И тогда могла пригодиться
команда: "Взять скамейки!" Все разбегались в разные стороны, а курсант,
продолжая старательно выдерживать направление, взлетал. Помочь такому
летчику советом никто не мог - радио в те годы еще не вошло в авиационный
быт.


* * *

Прошло два года. За это время Сохатый почти триста раз поднимался в
небо. Колеса и мотор работали безотказно, самолет повиновался. Не было
особых неприятностей и у товарищей по учебе. Иван уверовал в надежность
машины, в свой летный опыт.
Каждодневные однообразные вопросы инструктора по различным отказам
техники на предполетной подготовке набили Ивану оскомину. И все же
летчики-инструкторы по-прежнему были неумолимы.
- Лопнуло левое колесо, твои действия?
- Прекратил взлет, а впереди дом, что предпримешь?