"Михаил Петрович Одинцов. Испытание огнём " - читать интересную книгу автораих занять, то тут у немца возможна серьезная заминка с наступлением. Поэтому
мне думается, что разведку завтра нужно вести по двум направлениям: первое - искать колонны врага, определить направление их движения и количество, где их передовые части, чтобы посмотреть, как развиваются события. Второе - изучать район старой границы. Наконечный улыбнулся и ответил: - Молодец! Быть по сему. Командир спит, а штаб работает. Давай вызывай разведчиков. Пора ставить задачу. Утро себя ждать уж долго не заставит. Вошел заместитель по политчасти. - Вижу, и командир и штаб тоже не спят. Ходил я снова по стоянкам самолетов, ни в одном шалаше не спят. Люди накалены до предела. Разговаривают о жизни, о детях, войне. И все ждут утра, вернее, рассвета сегодняшнего дня. Я принес газетные стихи Малышке, может быть, их как призыв на КП повесим. Правда, немножко пришлось их к нам приспосабливать. Наконечный взял лист бумаги из рук Чумакова и вслух прочитал: Враг посягнул на землю, на границы, Зажег войны пылающий пожар. Народ, в ружье! В полет, стальные птицы! Врагу ответим ударом на удар! Ну что ж! Стихи не очень, но по существу. Годятся. Давайте, пишите. В шалаше у летчиков густая темнота пахла сеном. Матвей Осипов снял сапоги. Ремень с пистолетом и летный планшет положил под голову. Лежал на спине с закрытыми глазами. Плексиглас планшета приятно холодил высоко Настойчивые попытки Матвея сосредоточится на завтрашнем дне были напрасны. Мысль рвалась в предстоящие боевые действия, все время перекрываясь картинами прошлого. То он видел себя маленьким, то вдруг студентом техникума, то курсантом аэроклуба, совершающим свой первый полет. Чем выше поднимался самолет У-2 в дымчатый голубоватый воздух, тем больше было его удивление и восхищение бескрайностью, игрой светотеней внизу на всхолмленной невысокими зелено-синими горушками земле. А вверху кругом было еще более бирюзовое и глубокое небо Маленькая двукрылая стрекоза с блестящей пятиконечной головкой стосильного мотора, старательно вращая усики пропеллера, не летела, а купалась в солнечной прозрачности. Душа его до краев наполнилась тогда неведомой доселе радостью, и он вспомнил певуче-задумчивые и величаво-гордые стихи, что учили в школе: Кавказ подо мною, один в вышине Стою над снегами у края стремнины. Орел, с одинокой поднявшись вершины, Парит неподвижно со мной наравне. Однако самое непонятное для него началось, когда инструктор начал выполнять пилотаж. Руки намертво вцепились в борта кабины, широко раскрытые глаза ничего не могли ему дать для мысли. Откуда-то издалека слышались слова инструктора, но смысл сказанного голова отказывалась понимать. Сначала земля показывалась ему то одним, то другим боком, и его прижимало к сиденью. |
|
|