"Михаил Петрович Одинцов. Испытание огнём " - читать интересную книгу автора

семьдесят шесть немецких самолетов. Сколько же потеряли мы и этой
обстановке?
Тяжело будет. В полку всего несколько человек с боевым опытом, а
остальной летный состав молодой, прямо со школьной скамьи. Да и не все
прошли полностью программу переучивания на новом самолете, Много смелости и
желания бить врага, и все рвутся в бой. Это, пожалуй, самое главное. Ну а
опыт? Не боги горшки обжигают - придет и опыт. Раз надо воевать, значит,
будем воевать. И не хуже других. Ох, как важно, чтобы завтра в первом вылете
все прошло хорошо!
Подумал, с кого начинать боевые полеты, и решил послать эскадрилью
Русанова. Она хоть по счету в полку и пятая, а завтра на вылет пойдет
первой. Командир был в Испании, пусть теперь и покажет. Да и летчики у него
больше, чем в других эскадрильях, успели полетать. Ну а насчет истребителей
придется решать так: всякий самолет в воздухе не нашей группы - чужой,
условно самолет врага. Конечно, никто из наших не спутает бочкообразных И-16
или "Чайку" с худощавый "мессершмиттом". Наши машины известны всем по
кинокартине "Истребители" и праздникам над Тушином. И все же... Если по
неразберихе даже свой истребитель будет заходить в хвост для атаки, не
пускать, отсекать его заградительным огнем. Пусть не лезет... А там
посмотрим...
Закончив бритье, Наконечный вытер лицо мокрым полотенцем, потом плеснул
из пузырька на ладонь одеколону и, охнув, провел ею по лицу. Убрав
принадлежности бритья в чемоданчик, посмотрел на постель: "Все равно ведь не
усну, да и грех спать командиру в такую ночь. Надо жене написать. А потом
пойду к начальнику штаба в палатку. Может быть, и новости какие-нибудь
узнаю. Все пригодятся для раздумья".
Снова присел к тумбочке, у которой брился. Взял из летного планшета
ученическую тетрадку и вырвал из нее листок в клеточку. Достал конверт с
заготовленным адресом. Прикрыл глаза в задумчивой сосредоточенности и
размашисто написал:
"Здравствуй, Нюра!
Не знаю, как там у вас в Белоруссии, а у нас плохо. Но молодежь
все равно говорит о скорой победе. Это - результат непонимания того, что
произошло... тяжело нам всем будет.
Перед тобой, совестью своей и детьми нашими даю слово, что буду
биться с супостатом до последней своей мочи, до последнего дыхания. Конечно,
хочется и дожить до победного светлого дня, но только не за счет других.
Пусть будет то, что положено честному солдату. Надо надеяться.
Обнимаю тебя... Поцелуй дочек...
Фомич.

В темноте лесной опушки штабная палатка, разогретая внутренним светом,
показалась Наконечному большим кристаллом. Он бесшумно вошел в нее и увидел
в сизой паутине табачного дыма одиноко сидящего начальника штаба полка.
Сергеев в глубокой задумчивости наклонился над большим столом и что-то
писал.
- Чем озабочен штаб, товарищ майор?
- Да так, мысль одну оформляю, командир. Вот восстанавливаю на карте
нашу государственную границу 1939 года. На этом рубеже, возможно,
сохранились старые оборонительные укрепрайоны. Если они целы и войска смогут