"Аглая Оболенская. Исполни волю мою " - читать интересную книгу автора

Моя подруга внимательно разглядывала свои руки, словно в них заключался
ответ на все вопросы.
- Я не смогу... У меня нет жизненного опыта.
- Чего нет? Какого такого опыта? Тебе необязательно ссылаться на свою
жизнь. Фантазируй, рождай миру образы. Представь, как это здорово - не
привязана к чужому тексту, вольна сама вершить судьбами.
- Мне не поверят, Аня. Тебе легко говорить. Потягайся с мое по
редакциям, где придираются по поводу и без повода к каждому слову. Но ты
попала в точку - мне это близко. Я иногда пишу на вольные темы. Этюды
всякие... - лицо Елены светилось изнутри.
Она уехала одухотворенной, переполненная неведомыми замыслами. Усевшись
возле окна в автобусе, перестала замечать окружающих и меня в том числе. Зря
я мускулы напрягала, махая ей рукой на прощанье. Ленка в тот момент листала
свою мозговую подкорку, пробуя на вкус слова.

Я осталась одна, если не считать кошек. Наши мурки отнеслись к моему
соседству терпимо, соблюдая взаимный нейтралитет: я не мешаю жить им, они -
мне. У порога сидела Дульцинея, серая шубка ее пестрела мокрыми волосками,
тщательно вылизанными и прочесанными шершавым язычком. На солнцепеке у окна
вытянулась Алиса, я звала ее Чебурашкой из-за огромных ушей. Бедной
Чебурашке все время было холодно, ее совсем не грела короткая подпушка -
ухищрения селекционеров лишили девонов настоящей шерсти. Маня-Тамагоча
сладко спала на кресле, напрочь забросив плетеное лукошко. При виде меня она
встрепенулась и резво устремилась к пустой миске. "Тамагоча кушать хочет?" -
поприветствовала я ее. Проникновенный слезящийся взгляд отвечал: "Зови как
хочешь, только жрать давай!" Хорошо, что эти создания были кошками, почти
без эмоций. Собаки бы уже давно начали скулить по любимой Елене Прекрасной.
Я тоже тосковала... И не только о ней. Ходил по матушке земле человек,
покачнувший мое сердце. Я не винила его ни в чем. Просто ждала. Сессию сдала
кое-как: два раза элементарное везение, зарубежку - с пересдачей. Курсовую -
на ура, благо черновик удался, ничего править не пришлось. После экзаменов
осталась оскомина стыда - могла бы и лучше постараться. С другой стороны,
требования к заочникам всегда смягчались по причине их трудовой занятости.
Но ужесточались при распределении: если школе приходилось выбирать между
дипломниками очного и заочного видов обучения, предпочитали "очников".
Многие студенты нашего заочного отделения специально грызли гранит науки,
переваривая его с работой в учебном заведении.
Я не переживала просто потому, что в школе работать не собиралась,
имелись другие планы и диплом филолога требовался как базис, на котором со
временем я воздвигну карьерную надстройку. Лена тоже на педагогике не
зацикливалась, проходя обязательную практику не в классе, а у мамы в РОНО.
Тетя Юля, до того как занять пост заведущей, долгие годы трудилась на
школьной ниве, совмещая историю и обществоведение с должностью завуча.
Досыта накушавшись учительского хлебушка, она не навязывала его нам,
полагаясь на Ленину предпреимчивость и мою интуицию.
За время сессии я выспалась надолго. Лева освободил меня от работы,
загрузив ею Киру и Диму. Они поартачились, но согласились с условием, что я,
в свою очередь, отпущу каждого из них отдохнуть на недельку. В середине июня
похоладало: пасмурные дни, пронизывающий сильный ветер. Я мерзла в плаще, а
дома залезала в постель, облачившись в мохеровый свитер и толстые шерстяные