"Сергей Обломов. Медный кувшин старика Хоттабыча (сказка-быль для новых взрослых)" - читать интересную книгу автора

Может быть, поэтому сбережения Гениной семьи были именно сбережениями,
а не, скажем, отложениями, и, как любые другие вымученные средства, были
невелики и в банках никогда не нуждались.
Тщательный выбор занял неделю. Государственные финансовые институты
пугали своей откровенной налоговой фискальной прозрачностью и
подведомственностью правительственным интересам.
Поскольку интересы эти менялись так же быстро, как и правительства,
предугадать судьбу семейных денег в их последующих воплощениях было бы так
же сложно, как выиграть на рулетке один к шестидесяти четырем, и доверить
исполнительным работникам государства сохранность семейных финансовых
инструментов было все равно что передать их под конец смены прямо крупье,
минуя зеленое сукно игрального стола, -- всегда есть шанс, что крупье
окажется человеком честным и поделится с казино. В итоге был выбран крупный
коммерческий банк с многолетней репутацией и маленьким процентом клиентского
интереса в росте капитала. Через него же должна была оформляться сделка
утраты квартиры.
Последний потенциальный покупатель начал кинетически реально
определяться в пятницу, 14 августа, когда, глядя через тусклое от выхлопов
стекло окна четвертого этажа на рассеянно заходящее солнце, он заявил,
почесывая жесткие черные волосы затылка: "Эта гавна полнава пирог, слышишь,
а ни чивартира, гиде люди нармальна живут, пачилавечиски, зидесь бабки на
римонт минимум угол нада, толька дажи читобы билядь ни стыдна пиригласить...
давай, слышишь, эта, апусти дичку, тирубы там, в тувалети, тожи тикут,
толька из-за адрис адын тваю чивартиру хачу... нет больши зидесь ничиво,
дичку скинь. А?.."
Генин папа, не поняв, в чем, собственно, вопрос, недоуменно тогда
посмотрел на банковского риэлтера, который был третьим присутствующим при
показе. Тот пожал плечами хорошего дорогого костюма -- дескать, вам решать,
а покупатель, истолковав немое недоумение Гениного папы так же неправильно,
как и риэлтер, сказал ключевую фразу: "Ладна, слышишь, долга ни будем мазга
ибать, эта, пять апусти -- буду бирать".
Пять тысяч долларов -- это была заранее подготовленная цена отступления
от первоначально заявленной компенсации за музей быта Гениной бабушки, и
оформление договорились начать в понедельник. Однако в понедельник никакого
оформления не началось, а началось такое, что навсегда прекратило крупный
коммерческий банк с многолетней репутацией, надолго оставило Джинну
"чивартиру" и временно разломило рубль и всю связанную с ним деятельность на
"до" и "после кризиса". Продавать недвижимость стало бессмысленно, и уже в
сентябре на столе, еще хранившем продавленные доперестроечной ручкой
отпечатки слов надоедливых бабушкиных ежеквартальных завещаний, были
возведены многокорпусные новостройки персонального компьютера Джинна, а сам
Джинн обрел свободу от ежевечернего мытья посуды, а заодно от нее самой -- и
всякого другого имущества своих родителей.
"Принимай жилье-былье", -- сказал щедрый папа, передавая ему ключи от
дверей, за которыми Джинна ждала неопределенная независимость.
Вместе с бывшим бабушкиным жильем, которое состояло в основном из
узкого длинного извилистого коридора, соединявшего довольно просторную
комнату с продолговатой неширокой кухней. Джинну досталось и бабушкино былье
-- несколько багажников разного рода и размера предметов, сохранившихся с
бабушкой для последних лет ее жизни и воспоминаний и благополучно