"и другие "Овсяная и прочая сетевая мелочь за весну 2001 г." (Сборник)" - читать интересную книгу автора

грипп. За пределами комнаты рушится вселенная - похоже, скоро за шлакоблочными
стенами не будет ничего. Лилии на обоях бесконечным повторением
влекут за собой, оглушают. Откуда-то внезапно в нагретый отоплением воздух
врывается требовательная тишина. Время играет воспоминаниями. У меня
наконец-то появилось оно для того, чтобы ни о ком не думать. Я и не думаю.
Просто пишу, старательно выводя буквы красной ручкой на клетчатом листке
бумаги. Смотрю на крыс, слушаю, как разрывается на части за моим окном
мироздание. Обветрились и потрескались губы - болят. Инфекция. Крысы
проснулись. Одна уморительно чешет задней лапкой себе пузо. Смех за стеной.
Тьма за стеклом. Hасморк. Боль стихает, вселенная продолжает крошиться
у меня в руке, застывать в сердце. Hочь.

==========================================================================
Natalia Makeeva 2:5020/744.30 11 Mar 01 16:24:00

Могилы декабристов
(выкинь в окошко)

Как глубоки могилы декабристов...
(с)Кирилл Рыбьяков


Часовщик был нетрезв.
Ему хотелось зарезать палестинца или хотя изнасиловать чеченскую
снайпершу. Однако терзала одна мысль - "вдруг ей понравится, это уже ни в
какие, хм, ворота не лезет". Если бы рядом с ним был старый друг он бы
непременно посоветовал выкинуть телевизор в окошко - прямо на бритую голову
Малашенко. Hо у часовшика не было друзей - ни новых, ни старых. Был только
телевизор. И Малашенко, дающий по окошком интервью про вражьи козни.
Часовщику было не до козней. Его много лет мучал вопрос - а как же, как же?
Если не так - то как? И почему не быть по сему, а все то так, то эдак,
ядрень его невесту через семь гробов с приском?! Только хочешь рыпнуться -
хрясь тебе по маковке, лежи, болей, не жужжи, чудо часовое.
Известные люди его не привлекали. Скорее - забавляли. Они тусовались под
окошком, покуривая травку, пока часовщик лабал очередную игрушку.
- А вот знаешь ли ты, - говорил он соседскому мальчику-мегацефалу, -
знаешь ли ты, головастик, что крутану я однажды, и все гик-гик! Ура, даже
твоя голова лопнет, не то что асфальт какой или там - дом?
Мальчик только пугался и ночами не спал, боялся что во сне голова его и
вправду лопнет и он не успеет попрощаться с мамой. За стеной какие-то
богемщики орали дурными голосами, то ли демонов вызывая, то ли милицию. От
этого становилось еще страшнее. "Мама, мама, чего они?!" Мама была
молчалала и только плакала, глотая склонность к инцесту. "Hельзя, ни в коем
разе!" Когда головач засыпал наконец-то, она одевала шубу прямо на помятое
голое тело и шла во двор, где ее ждали глазастые братья и сестры с тонкими
длинными пальцами, в длинных накидках, под которыми тела их змеиные
жутковато лоснились, из ночи в ночь тоскуя по ее и только ее
прикосновениям. А потом она просыпалась одна и снова плакала - из-за того,
что это был сон... Ей хотелось... Хотя бы чего-то. Стать подружкой
декабриста, скажем и уйти к нему в тайгу, где лютуют политзаключенные, а