"Эдна О'Брайен. Деревенские девчонки ("Деревенские девчонки" #1) " - читать интересную книгу автора

вышел и хлопнул дверью.
- Он ушёл? - спросил Диклэн из кладовки, куда он заперся.
Его отец часто звал Диклэна с собой, но тот предпочитал сидеть дома,
курить и болтать с Мартой о её карьере. Он хотел стать киноактёром.
- А мы пойдём сегодня на спектакль, Марта? - спросила Бэйба.
- И ещё как! Он может сам готовить свой дурацкий горох. Какое
оскорбление! Я в последний раз ела горох, когда его мать-толстуха готовила
им крапивные щи. Боже мой! - В первый раз я видела Марту в ярости.
- Тебе лучше не ходить на спектакль. Твой отец может там появиться в
стельку пьяным и заблевать весь пол, - сказала мне Бэйба.
- Нет, она пойдёт, - вмешался Диклэн, - не правда ли, Марта?
Марта улыбнулась мне и сказала, что я, конечно же, пойду.
- Но если там будет мистер Джентльмен, то чур я сижу рядом с ним, -
сказала Бэйба, взмахнув своими чёрными косами.
- Нет. С ним будешь сидеть не ты, а я, - улыбнувшись, сказала Марта.
У Марты тоже оказались ямочки на щеках, но не такие глубокие, как у
Бэйбы, и не такие симпатичные, потому что у неё была очень белая кожа.
- Во всяком случае, у него есть подружка в Дублине. Девчонка из
кордебалета, - объявила нам Бэйба и подняла юбку до коленей, как, по её
мнению, делали девчонки из кордебалета.
- Врунья, врунья, - крикнул ей Диклэн и запустил в неё коробкой с
горохом. Её содержимое разлетелось по всему полу, и мне пришлось опуститься
на колени, чтобы собрать его. Бэйба открыла несколько стручков и съела
нежные горошины. Я бросила пустые стручки в огонь. Марта пошла наверх
собираться, а Диклэн отправился в гостиную поиграть на граммофоне.
- Кто тебе сказал про мистера Джентльмена? - спросила я робко.
- Да ты сама, - ответила она, нагло взглянув на меня в упор своими
голубыми глазами.
- Я ничего такого не говорила. Как ты смеешь! - Меня трясло от ярости.
- Как ты смеешь спрашивать меня, как я смею, в моём собственном доме? -
бросила она мне в ответ, идя мыть руки перед тем, как отправиться на
спектакль. С полдороги она спросила меня, моет ли моя мама руки по-прежнему
в старой фляге из-под молока, которая стоит у нас в углу кухни. И перед моим
взором на секунду предстала моя мама, освещенная тусклым светом лампы,
парящая свои мозоли, чтобы размягчить их, перед тем как начать срезать их
бритвой.
Дедовские часы в прихожей пробили пять часов, небо потемнело. Поднялся
ветер, да такой, что погнал по дорожке старую корзину. Внезапно хлынул
дождь, и Бэйба сверху крикнула мне, чтобы я, ради Христа, собрала
развешанное на веревке бельё. Просто дождь перешёл в дождь с градом, градины
стучали по окнам, как пули, едва не разбивая их. Выскочив на улицу за
бельём, я тут же промокла до нитки. Я подумала о маме и понадеялась, что она
не попала под этот дождь. По дороге от нашей деревни до Тинтрима почти не
было места, где бы она могла укрыться от дождя, а мама была слишком
застенчива, чтобы попросить приюта в одном из тех домов, мимо которых она
проходила. Через десять минут дождь прекратился, и солнце снова появилось на
небе в разрыве между тучами. Вся трава в саду была усыпана лепестками яблок,
а по ветке, которая упиралась в кухонное окно, стекала струйка воды. Я
сложила простыни и понюхала их, потому что ничто не пахнет так приятно, как
свежестираное постельное бельё. Потом я развесила их досушиваться над плитой