"Барбара О'Брайен. Необыкновенное путешествие в безумие и обратно: операторы и вещи [M]" - читать интересную книгу автора

- Посмотрите вон на того лебедя, - обратилась она ко мне. - У него
на спине какая-то палка, видите?
Я внимательно пригляделась. На высохший песок моего разума набежала
очередная волна. Он впитал ее и перевел в слова.
- Да это нога. Возможно, она повреждена и сильнее болит в воде. А,
может, лебедь просто отдыхает.
Женщина вглядывалась, прищурив глаза.
- И верно, теперь я вижу, - сообщила она.
Какой это был восторг ощущать, как мягкие, ласковые волны наполняли
иссохшую пустоту моего черепа полезной информацией. Ведь я никогда в жизни
не видела, какая у лебедя нога, да и самого лебедя тоже. Чтобы получше
разглядеть, я приблизилась к самой воде. Нога и впрямь выглядела как черная
палка. Я даже засомневалась, нога ли это, но доверилась моим волнам. Пока
что они мудрее иссохшего берега.
Часами я наблюдала за птицами. Мне казалось, что они помогают удержать
Операторов вдали от меня. Набегающие волны подсказывали: ты должна вспомнить
шизофрению, а не кавардак; не Операторов, а свое подсознание; все, что
нашептывали Операторы - это то, что подсознание подсказывало сознанию. Так
я наблюдала за птицами, пока не ощутила, что на иссохшем берегу моего
сознания, помимо волн, зашевелилось еще что-то. Как странно, подумала я, что
мое подсознание называет себя Оператором, а мое сознание считает Вещью.


До появления Операторов

Когда я думаю об Операторах-крючколовах, мне видится человек с крюком в
спине. Привязанная к крюку веревка проходит через укрепленный на потолке
блок. Подвешенный на крюке, не доставая ногами до полу, болтается человек.
Его лицо искажено от невыносимой боли, он судорожно дергает руками и ногами.
Рядом стоит крючколов. Успешно загнав крюк, он готовит другие
инструменты: нож и топор. Глядя на бьющегося в агонии человека, он
прикидывает, то ли перерезать жертве горло, то ли рассечь череп. Крючколов
сам делает свои инструменты и, если он в этом деле собаку съел, то ему и
одного крюка достаточно. Чем отчаяннее дергается жертва, тем разрушительнее
действие крюка. Оператору остается только смотреть да ждать, когда дело
будет сделано самой жертвой. Всегда остается загадкой, как поведет себя
человек, попав на крючок. Конечно, есть вероятность, что человек извернется
и соскочит с крючка, вот тут-то крючколов и берется за другие орудия.
Не исключено, что жертва сделает даже больше задуманного крючколовом:
переломает позвоночник или вообще разорвется пополам, сделав особенно
отчаянный рывок. Случись такое, крючколов, как и всякий другой в подобной
ситуации, грустно задумается, созерцая руины, которых он не желал, не
испытывая при этом ни малейших угрызений совести. Вгоняя крюк, работая ножом
и топором, он вовсе не стремится к разрушению, а лишь к ограничению или
устранению. Конкуренция, а не личная неприязнь заставляют крючколова браться
за свои орудия. Человек на крючке не враг, а всего лишь препятствие. Если
придется перерезать конкуренту горло, крючколов сделает это как раз в меру,
и череп расколет культурно, ничего лишнего не разнесет. Из всех орудий крюк
считается самым гуманным, он требует большого искусства и вызовет меньше
всего нареканий.