"Анатолий Нутрихин. Жаворонок над полем (Повесть о детстве Д.Менделеева) " - читать интересную книгу автора

ссыльных. Он участливо говорил о Кюхельбекере, недавно поселившемся в
Тобольске, куда больного поэта перевели на лечение.
Больной Вильгельм Карлович Кюхельбекер редко выходил из своего жилища.
В один из апрельских дней Митя встретил его на Большой Архангельской. Одетый
в ношеную комлотовую шинель, поэт медленно шел по дощатому тротуару,
опираясь на трость. Ветер шевелил космы седых волос, выбивавшихся из-под
шапки. У Кюхельбекера была походка совсем старого человека...
Митя предположил, что он направляется в лавку купца Тверитинова, где
торговали канцелярскими товарами. Но Вильгельм Карлович свернул в переулок и
пошел к Иртышу. Митя последовал и видел, как поэт стоял на Абрамовской
пристани и всматривался в бескрайнюю заречную даль...
Через несколько дней Митя снова повстречал Кюхельбекера на том же
месте. Мальчик нарвал на ближайшей поляне подснежников и, набравшись
храбрости, отдал их Вильгельму Карловичу. Старик погладил Митю по голове и
удалился. Митя смотрел ему вслед. Вспомнились слова Ершова: "Кюхельбекер -
яркая звезда на тусклом тобольском небосклоне".
Провинциальную будничность жизни частые происшествия, преимущественно
невеселые. В разгар весеннего половодья прибило к береговой кромке, рядом с
Иртышской пристанью, утопленника. Подобные случаи мало кого удивляли: в
реках, озерах и прудах люди, особенно дети, гибли не редко. На этот раз
утопленник привлек внимание. В распухшем теле опознали исчезнувшего неделю
назад коллежского регистратора Акима Пенькова. По слухам, его сбросил в воду
один из пиленковских приказчиков. Пеньков стал жертвой ревности: он погиб
из-за девицы легкого нрава Глаши Канавиной. Однако свидетелей преступления
не нашли, и приказчик Пиленкова остался на воле. Поговаривали, что купец
подкупил следователя.
Один из братьев Худяковых, купец третьей гильдии, был посажен в
"холодную" как банкрот. Семинариста Успенского полиция поймала ночью в доме
вдовой купчихи Белошеевой. Однако хозяйка вступилась за него, объяснив, что
молодой человек ничего не пытался украсть, а влез в окно, видимо, по
ошибке... Много было разговоров о женитьбе заседателя Бориса Епифанова на
Соломониде Невасиной. Отец невесты Егор Лукич - в прошлом орловский
крепостной мужик - выкупился на волю, был сплавщиком, артельщиком, а затем
начал ворочать крупными делами, продавая сибирскую древесину иностранцам.
Жених был беден, неказист, но происходил из старинного рода казанских
дворян. Венчали молодых по первому разряду в Богоявленской церкви. Целую
неделю продолжался свадебный пир на Малой Болотной, где раскинулось
невасинское подворье. Купец велел перегородить улицу перед своим домом
телегами. И приказчики пропускали проезжающих и прохожих, если те
опрокидывали чарку за здоровье жениха, невесты и родителей. Заграждение было
убрано только после вмешательства полицмейстера, которому пожаловались
обыватели.
А по соседству, на Большой Болотной, состоялась в то же время другая,
гораздо более скромная свадьба: в доме Менделеевых выдавали дочь Машу за
учителя гимназии Попова. Жениху и невесте подарили букеты ранних цветов.
Петр Павлович написал приветствие в стихах. Гости пели старинные и новые
песни. Жених играл на гитаре, доктор Свистунов - на виолончели...
Марья Дмитриевна радовалась, что дочь нашла себе достойного спутника
жизни. Все знакомые положительно отзывались о Михаиле Лонгвиновиче. Он жил и
работал в Тобольске четыре года, и многие его хорошо узнали. Вместе с