"Анатолий Нутрихин. Жаворонок над полем (Повесть о детстве Д.Менделеева) " - читать интересную книгу автора

развозит или разводит по домам и сдает заждавшимся женам.
А внимание мальчиков уже переключилось на другое. По Абрамовской ведут
арестантов, которые бредут, позванивая кандалами. Колонна небольшая. На
острожных - обтрепанные дерюжные кафтаны, такие же порты и шапки. На кофты
сзади нашиты четырехугольники, "бубновые тузы". В руках у горемык жестяные
кружки: острожные просят милостыню:
- Подайте на пропитание! Господа хорошие, от сумы и тюрьмы не
отрекайтесь. Жертвуйте, кто сколько может...
Сердобольные люди опускают в кружки медяки. Отвыкшие за лето от
подобных картин, мальчики всматриваются в лица кандальников и подают по
мелкой монете. "Конечно, эти люди - преступники", - успокаивают себя братья.
И все же на душе у них тягостно, будто они сами в чем-то виноваты...
Братья идут по Большой Архангельской. Лишь постепенно избавляются они
от неприятного ощущения. Однако, новые впечатления уже вытесняют тревогу и
грусть, навеянные безрадостной встречей. Само приближение к гимназии
настраивает Пашу и Митю на приподнятый лад.
Менделеевы сворачивают направо - мостик через Курдюмку уже за спиной -
и они оказываются в гимназическом саду, где разрослись вовсю липы, березы,
черемуха. Путь мальчиков пролегает мимо белой ротонды. Сюда прибегают
гимназисты во время перерывов между занятиями. Тут старшеклассники
поигрывают в карты и даже с оглядкой курят.
Весенними и летними вечерами в выпускники назначают в беседке свидания.
Тогда в ней допоздна сидит, обнявшись, размягшая от нахлынувших чувств
какая-нибудь парочка. Под шум деревьев тут признаются в любви. Юные
тоболячки, став матронами, долго, не без приятности вспоминают белую
ротонду...
Сейчас здесь пусто. Только двое малолеток бегают по крыше. Да Митин
одноклассник, рослый не по годам, лохматый круглолицый Колька Медведенко
беззлобно треплет какого-то первоклашку, очевидно, приятеля тех, что
носились по крыше.
- Будешь, олух, лазать, куда не следует? - с напускной строгостью в
голосе вопрошает Колька, прозванный в классе за фамилию и недюжинную силу
Медведем. - Сломаешь ногу, мать плакать будет! Вот тебе для науки...
Увидев Менделеевых, он двинулся им навстречу. Выражая неизбывную
радость, Медведь сразу свалил Митю на землю. Но тот - тоже не слабак -
падая, увлек за собой нападавшего.
- Полно вам. Испачкаетесь! - урезонивал Паша, стаскивая Медведенкова с
Мити.
Борцы поднялись на ноги, отряхнулись, и троица побежала в гимназию.
Здание, в котором размещалось сие почтенное заведение, когда-то - только
подумать - принадлежало роду Корнильевых. Еще в прошлом веке, примерно в
середине его, предки Марьи Дмитриевны купили в Богоявленском приходе участок
земли. Их добрый знакомый, архитектор Рязанов, возвел тут внушительный по
тем временам дом, кирпичный, двухэтажный. В нем Корнильевы жили до тех пор,
пока их клану улыбалось счастье.
В 1787 году, когда в городе бушевал ужасный пожар, здание изрядно
пострадало. Ремонт требовал немалых денег, а их не оказалось. Тогда
Корнильевы продали семейное гнездо губернатору Алябьеву, отцу будущего
композитора. Несколько лет в доме благоденствовала семья губернатора,
подрастал под его крышей Саша Алябьев. Правда, однажды, по недосмотру