"Анатолий Нутрихин. Жаворонок над полем (Повесть о детстве Д.Менделеева) " - читать интересную книгу автора

бойко шла продажа лошадей, коров, овец, коз. Били по рукам, заключая сделки,
купцы и крестьяне, гуртовщики и посадские.
Сейчас здесь лишь молодая татарка продавала ягнят. Да седой вогул
принес на продажу корзинку со щенками. Мохнатые комочки скулили и тыкались
друг в друга носами.
- Подари, дед, песика... - попросил Фешка. - Ему у меня будет хорошо.
- Это сибирская лайка, - недовольно прошамкал продавец. - Даешь
полтинник - бери любого.
- Беру! - воскликнул мальчик, - В долг...
Седобородый потянул руку к палке, и Фешка. не теряя достоинства,
удалился. Прежде чем возвращаться в верхний город, он решил прогуляться по
нижнему... Из отворенных настежь дверей церкви лились бередящие душу,
трогательные голоса хористов. Их пение завлекло Фешку внутрь храма.
Присмотревшись, он увидел людей, обступивших гроб: шло отпевание. В звучание
хора вплетался плавный речитатив священника:
- Зряща мя безгласна и бездыханна подлежаща, восплачьте обо мне,
братия, други и знаемые. Вчера бо день беседовал с вами и внезапну найде на
мя страшный час смертный... Придите все любящи мя и целуйте мя последним
целованием!
Люди двинулись к гробу. Преодолев оцепенение, Фешка подался к выходу.
На улице облегченно вздохнул и пошел по Большой Пятницкой. Засмотрелся на
огромный дом на углу Туляцкой улицы. Говорили, что когда-то он принадлежал
богатому откупщику, а сейчас в нем обитает губернатор. Прямо дворец!
Посмотреть бы, как внутри... Фешка потянул на себя золоченную ручку парадной
двери и несмело вошел в вестибюль. Небольшая лестница, всего в несколько
ступеней, вела в длинный коридор. Фешка стал подниматься. Но тут справа
возник привратник в синей шинели, обшитой по краям серебристой лентой:
- Куда, посадский?
Швейцар мог запросто надрать уши, пришлось выкручиваться:
- Господин офицер, у меня тут тетка в горничных. Лукерьей кличут.
- Нет у нас Лукерьи, - подумав, ответил привратник. - Иди, иди.
На улицах, между тем, происходило немало занимательного. Из кабака с
вывеской "Питейный дом" сиделец выпихнул пьянчужку. Тот свалился в траву, и
к нему потрусила тощая свинья, потыкалась рылом в лежащего, словно соображая
можно ли чем поживиться... Фешка поднял с земли прут и вытянул хавронью по
спине. Отступая, она успела потянуть зубами пьяницу за ухо. Тот ойкнул и
выругался. На него уставились две старушки, сидевшие на скамеечке возле
соседнего дома. Остановился молоденький чиновник во фраке и цилиндре.
Перестали щипать траву и подняли головы две лошади, пасшиеся в проулке.
Возможно, их тревожил бой барабана, долетавший с плаца линейного батальона,
где маршировал взвод новобранцев.
- Левой, левой! Тяни носок, деревня! - командовал полный унтер с
перевязанной платком щекой. Казалось, он страдал и от солдатской неумелости,
и от зубной боли.
Проходя по Большой Архангельской, Фешка поравнялся со зданием казармы
кантонистов. Из нее вышел мальчик в невообразимо красивой форме. Как
одеваются люди! Зависть сына кузнеца достигла предела, когда юный щеголь,
отойдя от казарменных ворот, извлек из кармана брюк тускло блеснувший
портсигар и, оглянувшись по сторонам, закурил.
Было бы глупо не стрельнуть у кантониста курева. Но Фешка вспомнил, что