"Бранислав Нушич. Дитя общины " - читать интересную книгу автора

подробностями происшествия.
- А когда сбежала?
- Говорят, ночью.
- Это ее кто-то научил и подговорил, - вставил писарь.
- Так и есть, какой-то черт ее подбил... Срея, выйди-ка на минуту, нам
с писарем поговорить надо.
Оставшись с писарем наедине, староста положил ему дружески руку на
плечо и заговорил так ласково и кротко, будто изъяснялся с какой-нибудь
комиссией:
- Писарь, друг ты мой сердечный, давай поговорим по-братски.
- О чем говорить-то?
- Ну... вообще поговорим,
- Дело ясное, не о чем и говорить, - сказал писарь.
- Я и сам вижу, что дело ясное, и все же придумал бы ты что-нибудь, а,
писарь!
- Ладно. Ты иди на место происшествия, посмотри, что к чему, а я тем
временем что-нибудь придумаю.
Староста отправился "на место происшествия", а по пути завернул к попу.
Батюшка собирался на отпевание, и, пока попадья готовила ему епитрахиль и
прочее, он уселся в саду под ореховым деревом на вынесенный из дому диванчик
и уплетал почки, жаренные на углях. Завидев старосту, он крикнул:
- Иди сюда, видишь, жир какой, что молоко топленое!
Но старосте было не до почек, он сел рядом и стал шептаться с батюшкой.
О чем они шептались, мы с вами уже знаем, а о настроении батюшки после этого
разговора лучше всего свидетельствовал последний, самый лакомый кусок,
который так и остался нетронутым в тарелке, остыл и затвердел.
От батюшки староста пошел к лавочнику. Как потрясла новость лавочника,
можно себе представить хотя бы по тому, что он одной крестьянке вместо ста
граммов риса отвесил больше килограмма, и крестьянка впервые вышла из его
лавки в полной уверенности, что он честный человек.
От лавочника староста направился к "месту происшествия". Зайдя на
мельницу, чтобы порасспросить обо всех обстоятельствах побега, он узнал от
Савки, что Аника встала на заре и сказала, будто ей надо к попадье, да так и
не вернулась. Свои наряды она прихватила с собой.
Пока Савка рассказывала, в одном из закутков мельницы запищал младенец
Милич; староста презрительно посмотрел в его сторону, сплюнул, вышел из
мельницы и зашагал, не оборачиваясь.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ, в которой как крестьяне села Прелепницы, так и сам автор
романа находятся в замешательстве в связи с событием, рассказанным в
предыдущей главе

Дело было нешуточное: Аника сбежала, а Милича оставила. Задумался
батюшка, задумался писарь, задумался лавочник, задумался староста,
задумался, поверьте, даже автор этого романа. В конце концов, штука эта
совсем не простая. Хоть ребенок и маленький, однако его вполне достаточно,
чтобы всех нас привести в замешательство. Вот если бы Аника сбежала и
оставила мужа, это нас озадачило бы меньше, хотя ребенок по сравнению со
взрослым мужчиной кажется незначительной малявкой.
Совсем другое дело было бы, если бы дитятко малость подросло. Тогда нет