"Л.Новиков, А.Тараданин. Сказание о 'Сибирякове' " - читать интересную книгу автора

оказались какао, сгущенное молоко, хлеб, медикаменты, теплые веши, спальный
мешок. И, наконец, чему Павел больше всего обрадовался, записка: "На крутой
волне сесть не смогли, но при первом же случае за тобой придем. Жди нас, не
унывай". Тут же давались и советы, чтобы не жадничал, а ел понемногу.
Волнение охватило Павла. Он не находил себе места. Увидел папиросы.
Никогда раньше не курил, а тут сунул в рот папиросу. Затянулся. Голова
закружилась, и он впал в приятное забытье.


* * *

- Было это в сентябре 1942 года. Времени прошло с той поры много. Но
постараюсь все припомнить, - сказал авторам этой повести известный полярный
летчик Иван Иванович Черевичный. Он начал перебирать какие-то пожелтевшие
бумаги. Достал потрепанный блокнот, полистал его и сказал:
- Вот, кажется, здесь. Слушайте. Это я записал для памяти.
"26 сентября в Диксон, по пути в Архангельск зашел лесовоз "Сакко". Его
капитан Владимир Михайлович Введенский сразу же поспешил в штаб морских
операций. Там он встретился с Арефом Ивановичем Минеевым и Николаем
Александровичем Еремеевым рассказал им следующее: когда "Сакко" проходил
мимо острова Белуха, экипаж увидел на скале человека, который бегал и
размахивал белым полотнищем. Снять его мы не могли, - доложил Введенский, -
Сильная зыбь не позволяла спустить шлюпку". [126] Сообщение взволновало
всех. На Белухе могли быть только люди с погибшего "Сибирякова". В это время
в воздухе находился гидросамолет летчика Каминского. Ему немедленно по радио
дали приказание обследовать остров и, если представится возможность,
подобрать неизвестного. Каминский увидел человека. Но море было бурное, и
посадка исключалась. Тогда летчик сбросил меховой спальный мешок, теплые
вещи и продовольствие, которые оказались на борту, и записку.
На следующий день я летел в Диксон и по радио узнал о случившемся. Так
же как и Каминский, сумел сбросить лишь пакет с едой. Весь следующий день мы
пытались снять со скалы сибиряковца".
Лишь 29 сентября море несколько успокоилось, - продолжал свой рассказ
И. И. Черевичный, - волна спала. Хоть и большой риск, но парня спасать
нужно: погода грозила снова надолго ухудшиться. И мы опустились вблизи
Белухи. Самолет подпрыгивал на волне, как кузнечик, еле подрулили к берегу.
Человек не вытерпел и бросился в холодные волны нам навстречу. Механик и
штурман подхватили его, втащили на борт. Сразу дали ему чарочку, переодели
во все сухое. Счастливый, он озирался и не сразу заговорил. Потом назвался
Павлом Вавиловым, кочегаром с "Сибирякова".
Письма, отправленные сибиряковцами с Диксона, еще были в пути, а вслед
им, по тем же адресам, шли однотипные конвертики с короткими скорбными
извещениями.
Начальник Архангельского морского арктического пароходства
Главсевморпути Бондаренко с болью в сердце подписывал эти листки. Давно ли
он сам провожал "Сибирякова" в рейс, желая морякам счастливого пути, жал
руку Качараве, Сулакову, Элимелаху. А теперь...
"Надежде Павловне Качарава, г. Сухуми, Фрунзе, 28.
Архангельское морское арктическое пароходство ГУСМП извещает Вас, что
Ваш сын Качарава Анатолий [127] Алексеевич погиб в бою за Родину, проявив