"Л.Новиков, А.Тараданин. Сказание о 'Сибирякове' " - читать интересную книгу автора

Элимелах.
В эту минуту пират скинул маску. Все, кто держал в руках бинокль,
видели, как сполз вниз американский флаг и на мачту полезло красно-белое
полотнище с фашистской свастикой{14}. [83]
- Приказывает остановиться! - крикнул сигнальщик.
- Все ясно! - ответил ему Качарава. - Спускайтесь вниз.
- Вот так глубокий тыл! - протянул Никифоренко. - Здесь почище, чем на
Белом, придется.
- Ну, комиссар, что будем делать? - спросил командир.
Элимелах оглядел товарищей. Здесь были все, с кем он делил столько
трудных походов, кому привык верить всем сердцем и кого успел по-настоящему
полюбить. Вот они: строгий и исполнительный Сулаков, степенный и всегда
невозмутимый Бочурко, статный, широкоплечий Сараев - твердый и прямой в
любом деле, молодой и горячий Никифоренко, только что так лихо доложивший о
готовности орудийных расчетов. Нет, такие не подведут. А Качарава? Комиссар
восхищался его самообладанием в эту минуту.
Это совещание командиров было, наверно, самым коротким за всю историю
"Сибирякова". Каждый понимал, что говорить уже не о чем, каждый ждал друг от
друга лишь одного - крепкого мужского рукопожатия. Решалась судьба ледокола,
и двух мнений быть не могло.
- Есть ли еще надежда оторваться от линкора? - спросил Элимелах.
- Нет! До островов далеко, уже не получится, комиссар.
Большие карие глаза командира сверкнули озорным огнем, брови
насупились.
- Будем принимать бой!
- Других мнений нет! - за всех твердо ответил Сулаков.
- Тогда по местам!
Бочурко уже подошел к трапу и вдруг увидел у перил настороженно
застывшую фигурку Юры Прошина. Подошел к нему. Юра повернул голову, лицо его
было бледным, губы обкусаны.
- Ты что тут? - спросил Николай Григорьевич.
- Связной, по расписанию.
- Не робеешь? [84]
- Нет. Интересно даже, как дальше будет.
- Эх, зуек, зуек, милый ты мой малыш! Интересно, значит?
Закусив губу, Юра кивнул головой и по-мальчишески шмыгнул носом.
- Ну, дорогой, крепись, будь мужчиной. Воевать сейчас будем. Понял?
- Ага, - снова кивнул головой Юра.
Бочурко похлопал юнгу по плечу и, как-то весь сгорбившись, начал
спускаться вниз.
...Почему по телу пробегает мороз? Почему дрожат руки, а когда
говоришь, рот сводит судорога и хочется крепко стиснуть зубы? Холодно? Нет.
Идут последние минуты перед боем. Почему так сильно стучит сердце и думаешь,
думаешь о том, что может сейчас произойти? Страшно? Да. Не верьте тем, кто
говорит, что им было не страшно перед боем, - они кривят душой. И все же это
не то чувство, которое может надолго лишить настоящего человека способности
все четко видеть вокруг, правильно оценивать события и действовать. Нет! В
такие минуты в людях происходит удивительное превращение: каждая клетка
мозга, нервов, мышц готовится к жестокой борьбе и как бы напоминает: "Я
здесь, с тобой, я помогу тебе, сражайся!" А потом проходит и холод и дрожь,