"Л.Новиков, А.Тараданин. Сказание о 'Сибирякове' " - читать интересную книгу автора

Голос капитана звучал сухо.
Зелик Абрамович негромко, чтобы не слышали окружающие, сказал:
- Не горячись, Анатолий, этим делу не поможешь.
- Конечно, не поможешь, - в тон ему ответил Качарава с легким
грузинским акцентом, который всегда появлялся, когда капитан был
взволнован, - но ведь, сам понимаешь, время не ждет. Я не могу допустить,
чтобы вахтенный офицер так работал. Выходит, ему доверять нельзя. А что ты
предлагаешь? Может быть, мне следует похвалить его?
Элимелах улыбнулся своей мягкой улыбкой, которая всегда обезоруживала
горячего, но глубоко сердечного и отходчивого южанина, и добавил;
- И все-таки, Анатолий Алексеевич, не стоит так горячиться. Люди
устали. Тут нужно другое...
- Знаю, собрание созывать будешь, - пробормотал Качарава.
- Не язви, не язви, горячая твоя голова. Собрание, разумеется, можно
созвать, да не речи людям нужны. Здесь нужно такое, чтобы сердца зажгло.
Тогда ни приказывать, ни уговаривать не придется.
- Что ж ты придумал? - голос Качаравы зазвучал мягче.
- Разумеется, историю "Сибирякова" ты хорошо знаешь? Помнишь тридцать
второй год?
- Ну, помню, знаменитый переход... Однако какое это имеет отношение к
погрузке?
- Какое? - Элимелах прищурил глаза, в которых искрилась хитринка. -
Прямое, Анатолий. Помнишь сентябрь и аварию?
- Постой, постой, - вскричал Качарава, - кажется, я начинаю понимать!
Да, да, тяжелый сентябрь, льды, авария. Это здорово! Об этом стоит
рассказать экипажу. А кто расскажет?
- Разумеется, наш Дед, Бочурко. У него с пароходом вся жизнь связана.
После ужина всех пригласили в столовую. [47] Было тесно, люди сидели по
двое на одном стуле, стояли в проходе. Никто толком не знал, зачем собрали,
но чувствовали: разговор пойдет серьезный. Удивляло одно: начальство -
Качарава, Элимелах, Сулаков, Бочурко, Сараев, Кузнецов - не пошли за
председательский стол, а заняли места в зале, вместе со всеми. С
любопытством ожидали моряки, что будет.
- Может, Петро, ты ответишь, что, собрание будет или артисты
приехали? - сострил Иван Воробьев, обращаясь к Гайдо.
Тот пожал плечами. Наконец встал Элимелах. Он подождал, когда стихнет
шум, и заговорил:
- Вот и собрались вместе, товарищи. И те, кто давно связал свою судьбу
с "Сибиряковым", и те, кто ступил на его борт всего несколько дней тому
назад. Мы знаем, экипаж парохода всегда был зачинателем славных дел. Наша
обязанность - свято чтить замечательные традиции, умножать их. Не худо бы
вспомнить сейчас о минувшем. Давайте-ка устроим сегодня вечер воспоминаний.
Никто еще не догадывался, куда клонит комиссар, а тот продолжал:
- Сибиряковцы еще ни в чем - ни в бою, ни в труде - не ударяли в грязь
лицом. И теперь должны быть на высоте. Поэтому-то и полезно вспомнить
старое. Наш разговор неофициальный, это не собрание, резолюций принимать не
будем, протокол тоже не понадобится. Пусть каждый в сердце записывает то, о
чем здесь услышит. Хочу предложить слово самому почетному члену нашего
экипажа Николаю Григорьевичу Бочурко. Есть ему что рассказать.
Моряки, ожидавшие, что комиссар будет "речу толкать", теперь с