"Алексей Новиков-Прибой. Цусима" - читать интересную книгу автора

Я был настолько потрясен, что не спал целую неделю. Со мной начались
припадки. Я с благодарностью вспоминаю японского доктора, который избавил
меня от сумасшедшего дома.
Японцы, произведя дознание по нашему делу, пришли к заключению, что
наше бегство было вынужденным, и хотели вернуть нас в лагерь. Но мы сами
просили их задержать нас в тюрьме подольше. Недели две спустя они перевели
нас в помещение, находившееся при одном госпитале. Здесь мы жили свободно,
без караула. Могли ходить по городу. Из лагеря к нам приходили матросы. От
них мы узнали, что после погрома многие солдаты раскаиваются в своих
поступках. Кстати сказать, что такие погромы с жертвами, иногда большими,
прокатились по всем городам Японии, где только находились русские пленные.
Произошел раскол и в среде пленных офицеров: еще до объявления в России
свобод, непосредственно после Цусимы, показавшей всю отсталость нашего флота
и уродливость самодержавного строя, некоторые из них стали революционерами.
К данному времени, когда среди нас произошло описываемое событие, число их
значительно возросло. И вот в Кумамота приехали из другого города такие
именно офицеры, главным образом флотские, с броненосца "Орел". Они устроили
в нашем лагере митинг и объяснили пленным смысл царского манифеста о
свободах.
- Вся Сибирская железная дорога находится в руках революционеров! -
смело выкрикивал флотский офицер, окруженный слушателями в две тысячи
человек. - Если только они узнают, что вы восстаете против свободы, то как
они отнесутся к вам? Неужели вы думаете, что таких мракобесов, какими вы
проявили себя, они повезут в Россию? Вам придется шагать через всю Сибирь
пешком. Скажу больше, что еще до того, как вы тронетесь из Японии и будете
переезжать во Владивосток на пароходах через море, революционные матросы
выкинут вас за борт.
Теперь никто из пленных уже не сомневался, что в России действительно
объявлена свобода. Иначе офицеры не стали бы так открыто выступать. Опять
заахали солдаты. На этот раз начали избивать тех главарей, которые устроили
погром против нас. А насчет нас из каждого барака поступило в японскую
канцелярию прошение за подписью старшин. В них, в этих прошениях,
говорилось, что мы первые люди на свете и что мы пострадали невинно, а
потому мы немедленно должны быть возвращены в лагери, за нашу
неприкосновенность все ручаются.
Целый месяц мы прожили вне лагеря. Возвращаясь с товарищами в свой
барак " 2, я не переставал испытывать страх перед толпой, изменчивой и
капризной, как морской ветер. Пленные встретили нас очень торжественно - с
красным флагом, с революционными песнями. Меня качали, выкрикивая "ура". Но,
подбрасываемый вверх десятком здоровых рук, я покрывался холодной испариной
и чувствовал себя так же, как, вероятно, чувствовали бы себя котенок в лапах
забавляющегося с ним тигра.
Будучи еще в японской тюрьме, я начал восстанавливать погибший материал
о Цусиме по памяти. В лагере эта работа продолжалась. Опять мне помогали
товарищи, опять, мы допрашивали матросов. Мы торопились, однако собрать
сведения обо всей эскадре уже было нельзя: кончился наш плен. Гибель многих
кораблей осталась необследованной.
Наш поезд, наполненный одними матросами, давно оставил Владивосток и
громыхая сцепами и буферами, неторопливо катился по длинному одноколейному
пути железной дороги. Иногда эшелон отстаивался на закупоренных станциях по