"Алексей Силыч Новиков-Прибой. Судьба" - читать интересную книгу автора

- Матрос... Это из тех, что на кораблях плавают...
Грезы, навеянные колокольным звоном, сразу исчезли, осыпались с моей
души, словно красивые цветы от сильного порыва ветра.
Когда мы с ним поравнялись, он поднялся и, окинув нас взглядом, бойко
бросил:
- Здорово, божьи люди!
Мы кланяемся ему в ответ.
- Куда держите путь? - спрашивает матрос, присоединяясь к нам.
Мать что-то объясняет ему, а я смотрю на него и не могу скрыть своего
удивления. Черные брюки навыпуск, синяя фланелевая рубаха с широким
воротом, обнажающим часть груди и всю шею, хорошо подходят к его стройной
фигуре. Фуражка с белыми кантами, без козырька, сдвинута набекрень, отчего
лицо его, покрасневшее от жары, кажется очень отважным. Еще больше
приводит меня в изумление золотая надпись на атласной ленте, охватывающей
фуражку и спускающейся, как две косы, до середины спины. Я несколько раз
прочитываю на ней два таинственных слова: "Победитель бурь".
- Вот хочу сынка пристроить в монастырь, - сообщает ему мать. - Через
месяц обещали принять.
- Это что же - божьей дудкой хочешь заделаться, а? - близко заглянув
мне в лицо, смеется матрос, обнажая белые, как сахар, зубы. От него пахнет
водкой.
- Вовсе не божьей дудкой, а монахом, - отвечаю я, немного обиженный
такой насмешкой.
- Ты сначала поживи на свете да погреши, а потом уж в монастырь
пойдешь. Иначе скучно будет: о чем будешь просить бога?
Мать бросает на матроса недовольный взгляд, но меня интересует
другое - надпись на фуражке.
- Это, браток, название корабля, на котором я плавал.
- Ты... плавал? По реке?
- Нет, по морям...
- Взаправдашним морям?
- Ну, ясное дело.
- Вот это занятно! - восклицаю я, повторяя любимую фразу отца.
Матрос, покручивая белокурые усы, рассказывает матери, что он ходил к
тестю, в другое село, где малость выпил и закусил яичницей. Теперь он
возвращается домой и ему очень весело.
- А бог любит радость: он сам очень веселый старик. Вот почему он и
создал поющих птиц, разные цветы. А постные или кислые морды, будь то у
черта или у монаха, ему должны претить. Об этом я точно знаю, уж поверьте
мне, мадам...
Он говорит шумливо, словно перед глухими, широко размахивая руками и
разражаясь тем непосредственным смехом, в котором чувствуется избыток
силы.
Взволнованный, обуреваемый жаждой знания, я пристаю к нему с
расспросами.
- Море! - громко восклицает он, поглядывая на меня зоркими серыми
глазами. - Это, брат, раздолье! Эх! И куда ни поверни корабль, везде тебе
дорога. Гуляй, душа! Любуйся красотами мира! А какой только твари в нем
нет! Часто даже не поймешь - не то это рыба, не то зверь какой. И всяких
нарядов, всяких образцов. Глядишь - плывет что-то круглое, сияет, как