"Алексей Силыч Новиков-Прибой. Капитан первого ранга (Роман)" - читать интересную книгу автора

пришлось подчиниться ей. А она прямо ликует:
- Я безумно люблю васильки. Хорошо мужичкам живется. Вечно они на
лоне природы, среди цветов.
Извозчики угрюмо косятся на господ. И я про наших бар думаю: так вот
как они смотрят на нашу кормилицу-землю! Все у них не так, как у нас в
деревне, - и разговоры, и обычаи, и мысли иные. Поэтому никогда, видно,
господам не сойтись по-хорошему с мужиком. Не понимают они того, что для
крестьян эти синие цветы - слезы. Те, кто трудился здесь, на этих
участках, останутся без хлеба. У меня невольно срывается с языка:
- Барыня, эти цветы - сорняк.
Она упрекает меня:
- Ах, Захар, какой ты невежа! Вырос ты на земле, а не чувствуешь
красоты природы.
- Вот если бы васильки на пустыре росли, вместо чертополоха, или в
овраге, тогда и нашему брату можно было бы ими любоваться.
Барыня только махнула на меня рукой и запела:

Как голубые огоньки,
Средь золотых стеблей
Растут родные васильки
Для радости моей.

А дальше, видно, не знает слов и все повторяет одно и то же. Ей
подтягивает лейтенант Мишель. А я чувствую, что все во мне кипит. Хотелось
мне сказать ей словечко, да волки недалечко - мичман и лейтенант. Будь у
меня власть, заставил бы я этих господ самих землю пахать. Потом посмотрел
бы, как они радовались бы василькам.
Все набрали по охапке цветов и поехали дальше. Минут через пятнадцать
остановились на лужайке вблизи какого-то озера. Мичман Володя спрыгнул с
тарантаса, помог моей барыне спуститься на траву. Потом он огляделся,
улыбнулся и сказал:
- Вот это место по красоте самое подходящее для любви!
- Не в этом дело, Володя, - раздался сзади басистый голос
лейтенанта. - Любить можно всюду. Только надо знать - как? Я, например, не
признаю платонической любви.
Я сперва не понял, о любви какого Платона он заговорил. А Мишель
обвел рукой круг и добавил:
- Это все равно, что смотреть на эту красоту зажмурившись.
Офицеры сговорились с извозчиками, чтобы они приехали вечером, и
отпустили их. Мне было приказано раскинуть скатерть, приготовить закуски и
раскупорить бутылки. Немного времени спустя все сидели на лужайке,
выпивали и закусывали.
Больше всех зубоскалил Мишель, старался рассмешить барынь:
- Какие мы все-таки набожные. Здорово у нас получается воздержание. В
деревнях теперь живут строго: постятся, умерщвляют плоть. Идут Петровки. А
для нас, светских, это самое чудное время для пикников и любви на лоне
природы.
Вот богохульник! Хоть бы меня постыдился. Тут-то я и понял, что посты
только для деревни, а господам всегда масленица. Началась она и для меня.
Офицеры, как всегда при женщинах, подобрели, стали меня угощать.