"Алексей Силыч Новиков-Прибой. Капитан первого ранга (Роман)" - читать интересную книгу автора

На одном извозчике сначала уехал мичман, а минут через десять я с
барыней покатил к пристани. Это было проделано, как я понимаю, для отвода
глаз: никакого, мол, знакомства между ними нет. На пароходе мы все втроем
переправились через залив. Там нас встретил лейтенант с какой-то пожилой
барыней. Ростом он в три аршина, сухой, кости у него крупные, как у
лошади, лицо носатое, нахальное, как будто разутое. Она ниже его почти
наполовину, но тяжестью, пожалуй, не уступит ему. У ней лицо мясистое, рот
широкий, губы пухлые, глаза желтые и смотрят на лейтенанта жадно. Платье с
большим вырезом на груди, а за пазухой будто две тыквы заложены. Одной
рукой она придерживает шляпку, широкую, как решето, со всевозможными
цветами. Вот такую бы, думаю, плотную бабу да на крестьянские работы - что
можно бы с нею натворить! На ней можно бы бороновать. Ну, а насчет
красоты - она против моей барыни все равно, что лапоть против сапога.
Сначала я полагал, что это мать лейтенанта. А потом, слышу, он называет ее
деткой, она его - Мишелем, по-нашему, значит, - Михаил. Жена? Нет, так он
перед ней расстилается, что сразу видно - не жена она ему! После уже
догадался: это такая же пара, как и Володя с моей барыней. Обе женщины,
как только встретились, давай друг друга восхвалять. "Детка" говорит моей
барыне:
- Надюша! Милочка моя, ты сегодня прямо красавица!
А моя ей в ответ:
- Душенька моя, я две недели не видела тебя. За это время ты очень
помолодела. И тебе так идет эта шляпка! Ты в ней обаятельная!
Взяли мы трех извозчиков. Господа попарно сели, а я на этот раз один
устроился - корзину охранять.
Путешествие наше длилось не меньше часу. Я развалился на сиденье, как
барин, и гадаю: для чего это они взяли меня? На голубом небе кое-где
медленно плывут легкие облачка. Я смотрю на них и вспоминаю деревенскую
песню, как млад-сизой орел ушиб-убил лебедь белую с лебедятками и пух
пустил по поднебесью. И действительно, облачка похожи на пух. В одном
месте они как будто тают, в другом новые появляются. Так же вот плывут и
мысли в моей голове - то исчезают, то опять появляются. В лесу деревья
шелестят листвой, и кажется, что они между собой шепчутся. Потом проезжаем
полями. Гляжу я на крестьянские посевы. Узкие, как и у нас, в Рязанской
губернии, полоски пестрят картофельной ботвой, гречихой, просом,
чечевицей, овсом. И все яровое поле похоже на огромное одеяло из
разноцветных лоскутьев. Дальше, на озимых, под ветром склоняются ржаные
колосья, словно куда-то спешно бегут. Как раз время цветения, в воздухе
носится желтая пыль. Я вспоминаю родное село, какой там ожидают урожай? А
здесь - неважный. Земля, видать, истощена и сухая.
Вдруг передние повозки остановились, и послышались выкрики. Что же,
думаю, такое случилось? Чему так обрадовались господа? Оказалось, мы
подъехали к такой части поля, где, как говорится, от колоса до колоса не
услышишь человечьего голоса, а растут одни васильки. Обе барыни и офицеры
соскочили с повозок и бросились собирать цветы.
- Боже мой, какая красота! - восхищалась моя барыня.
- Эти цветы возвышают мои мысли! - голосила шестипудовая "деточка".
- Очаровательно! - восклицал Володя.
- Синяя мечта! - басил Мишель.
Моя барыня приказывает и мне собирать цветы. У меня другое на уме, но