"Алексей Новиков-Прибой "Бой" (Цусима. Кн.2)" - читать интересную книгу автора

на море, а сел за стол и, как в игре в шахматы, стал расставлять кораблики
и затем вычерчивать схемы на бумаге, постигая законы, методы и приемы
морского боя, построения судов в боевой порядок и т.д. К счастью, он не
был заражен профессиональной рутиной, на его здравый смысл не давили
общепризнанные морские теории, высокие чины, традиции, заветы и заповеди
стратегов и тактиков морского боя. Отрешившись от проторенных путей, Клерк
впервые посмотрел на морское дело проницательными глазами постороннего
человека. Свежесть необычного восприятия и природный талант привели его к
великому открытию, что английские моряки имели ложное представление о
морской тактике: обязательно сражаться с противником в одной кильватерной
колонне, корабль против корабля. И у Джона Клерка, который был свободен от
предвзятых идей, явилась дерзкая мысль - написать произведение о новой
морской тактике. Обвинение английских моряков в трусости Клерк отрицал, но
зато мудрствующих адмиралов он уличил в невежестве. Он рекомендовал не
стесняться ломать свой кильватерный строй, сам по себе не имеющий никакого
значения, и делить эскадру на отдельные отряды. Одни из этих отрядов,
смело вклинившись в строй противника, нападают на его отрезанную часть,
другие тем временем препятствуют противнику оказать помощь атакованным
судам. В таких случаях неприятель не может отказаться от боя без риска
потерять часть своих кораблей. Клерк убеждал не бояться, если даже бой
превратится в общую свалку, - выгода будет на стороне того, кто это
сделает первый, сделает сознательно, по расчету, внезапно. От такой
внезапности противник теряется и, заражаясь паникой, приходит в
беспорядок. Словом, дезорганизовать противника, нарушить его органическую
цельность, смешать строй - вот путь к победе. С появлением в свет
выдающейся книги Джона Клерка англичане круто изменили методы и приемы
ведения морских сражений. Руководствуясь ею, они одержали ряд блестящих
морских побед - при Доминике, Сен-Винценте и Трафальгаре.
Но все эти размышления были в прошлом, а сейчас меня заняло другое. Я
сказал Васильеву:
- Вы негодуете на адмирала за его промахи. Но ведь вы сами не раз
внушали мне мысль: чем хуже будут наши дела на войне, тем больше
выигрывает от этого революция. Не так ли?
Васильев сурово сдвинул черные брови:
- Совершенно верно. И я не думаю отказываться от своих слов. Если
японцы разгромят вторую эскадру, последнюю надежду нашей империи, то это
будет поважнее, чем разорвать бомбой какого-нибудь министра или даже
великого князя. Поражение войск - это крах всей государственной системы.
Уже теперь сами, защитники власти перестают верить в эту власть. А с
другой стороны, надвигается страшная сила разгневанных народных масс.
Конечно, несмотря ни на что, правители никогда сами не уходят от власти.
Они всегда ждут, пока их не зарежут их же верноподданные, - ждут
революции. Все это для меня ясно. Но в то же время я не могу без боли в
сердце думать о гибели наших кораблей, населенных живыми людьми. Такая
двойственность...
Из офицерского люка показалось юное лицо мичмана Воробейчика.
- Да, японцы усиленно следят за нами, - сказал Васильев и потащился к
кормовому мостику, сердито стуча костылями о деревянный настил палубы.
По распоряжению адмирала разведочный отряд переместился в тыл эскадры:
"Светлана" вступила в кильватер транспорта, а "Урал" и "Алмаз"