"Дмитрий Новоселов. Форс-мажор" - читать интересную книгу автора

мгновения, за которые не грех отдать жизнь. А может не было? Страх прошел,
осталось любопытство.
И я наконец-то смог сосредоточиться на вчерашнем дне. Когда я был
свободен, но совершенно не ценил это. И когда кого-то убили.

2.

Проезжая по мосту, я бросил взгляд на реку и впервые заметил, что
начался ледоход. Зима свела счеты с жизнью, она вскрыла вены, осознав,
наконец, неизбежность весны. По серой воде плыли желтоватые льдины, на
берегу из-под снега проступала земля, у машин и предметов появились тени, а
прохожие с удовольствием жмурили глаза от яркого солнца. Над городом
взорвался огромный кусок сыра и его мельчайшие кусочки, смешавшись с талой
водой и грязью, разбившись на молекулы и атомы, заполнили желтизной
дымящийся пейзаж, осев на ветвях деревьев, телефонных проводах и выцветших
предвыборных плакатах.
Если солнце становится похожим на сыр, значит, в битве с желудком
голова опять проиграла, давным-давно пора набить его чем-нибудь подходящим,
а мне все некогда.
Мой "москвич" - фургон до верху набит водкой. Двадцать пять ящиков или
пятьсот бутылок. Каждые два - три дня, чередуясь, мы, с моим напарником,
Сергеем Тихоновым, совершали рейс по одному и тому же маршруту, от
Зареченских баз в город, с одним и тем же грузом. Сбоев в этом деле мы не
допускали: водка - это святое. Она составляла пятьдесят процентов от всего
нашего оборота и приносила сорок процентов дохода, причем дохода
стабильного, когда дневную выручку можно планировать с точностью до тысячи.
Как это часто бывает прибыль основана на чьем-то горе. За три года
торговли наши продавцы стали узнавать в лицо всех местных алкашей. Четверо
из них за это время умерли от перепоя. Что поделать... Мы относились к этому
по-философски и успокаивали себя тем, что наша водка настоящая, а не
какое-нибудь ядовитое палево.
Водчонка - груз нежный. Особенно это чувствовалось сегодня, когда вся
партия с длинным горлом пришла в раритетных алюминиевых ящиках, в которых
когда-то возили молочные бутылки. С такой дремучей древностью приходится
сталкиваться все реже и реже, но, если уж попадаешь, то мало того, что
звенишь на два квартала вперед, но и рискуешь не досчитаться трех - четырех
бутылок, если будешь ехать со скоростью больше шестидесяти.
На углу Чернышевского и Революционной, уступив дорогу самоуверенной
"Тойоте" преклонного возраста, я аккуратно въехал на пешеходную часть
тротуара, развернулся около тополя и поставил машину перед нашим самым
большим киоском, именуемым в журналах учета "первым" или "угловым".
Продавщицу зовут Валя, двадцать восемь лет, разведенка, сыну - шесть.
Все как обычно, в нашем городе проблем с кадрами нет. У всех одна и та же
история: муж - алкаш, на заводе денег не платят, попала под сокращение.
Самый лучший контингент. Полгода без мяса, а тут живые деньги раз в неделю
на руки. За такое счастье они все по началу готовы были нам с Серегой
задницы целовать. Правда, чувство благодарности проходило почему-то на
удивление быстро.
Когда я вышел из машины, Валька уже стояла на пороге, открыв мне дверь.
Она была одета в серый вязаный свитер, джинсы и старые, в заплатках, сапоги