"Николай Новиков. Мерцание золотых огней" - читать интересную книгу автора

Хлесткая оплеуха разъяренного старшины свалила хилого Чер нова на
пол, откуда он был поднят за тот же злополучный ремень. Лаврентьев не
удивился, если бы, поднимая дневального с пола, старшина разорвал его
напополам, столь силен был рывок.
- Товарищ сержант! Вы хреново несете службу, бога душу мать! - заорал
старшина. - Вы хреновый сержант, товарищ Лавренть ев, не умеете требовать
от подчиненных соблюдения элементарных, я повторяю: э-ле-мен-тар-ных! норм
дисциплины!
- Виноват, товарищ прапорщик, - сказал Лаврентьев.
- Заменить дневального, курсант Чернов будет до конца ва шего
дежурства мыть туалет! Доложите замкомвзвода старшему сер жанту Угрину о
случившемся! Пусть делает выводы! Вам все ясно, товарищ сержант?!
- Так точно, товарищ прапорщик!
- Ни хрена вам не ясно!
Старшина двинулся в сторону туалета, не выпуская из рук ремень
Чернова, который то прикладывал ладонь к ушибленному уху, то выставлял обе
руки вперед, дабы не налететь на старшину во время очередного рывка.
После отбоя сержант Вадим Лаврентьев долго ворочался на жесткой
кровати, не в силах уснуть, хоть и устал чертовски за сутки дежурства. Он
был "молодым" сержантом, всего месяц назад сдал на отлично все экзамены и
получил три лычки на погоны пос ле полугодовой муштры, на которую, впрочем,
никто из курсантов не жаловался, ибо за эти полгода со многими произошло
чуть ли не чудо: слабаки, которые не могли и один раз подтянуться на
турнике, стали по пятнадцать раз делать "подъем переворотом"! Здесь не было
"стариков" и "салаг" - были сержанты и курсанты, и среди последних было
настоящее солдатское братство - один за всех и все за одного. Когда вместе
пришли с "гражданки", вместе приняли присягу и вмести попали под жесткий
прессинг сержантов, кто же станет угнетать более слабого товарища? Но вот
пролетели полгода, все получили звания: кто сержанта, кто младшего сер
жанта и разъехались по разным "линейным" частям. А Лаврентьева оставили в
"учебке", воспитывать новый призыв. Теперь он сам был для курсантов большим
и почти всемогущим начальником, но часто ловил себя на мысли, что лучше б
отслужил ещё полгода курсантом, только пусть рядом будут прежние верные
друзья. Ведь среди сержантов он был новеньким, хоть и перешел с ними на
"ты", но друзей среди бывших командиров так и не нашел.
Более того, обзавелся врагами, ибо не всегда был согласен с методами
других сержантов. И самым главным врагом стал зам комвзвода Угрин, которого
Лаврентьев возненавидел ещё будучи курсантом. Угрин был "дембелем" и
получил звание старшего сер жанта тогда же, когда Лаврентьев стал
сержантом.
В казарме было темно, синяя лампочка горела у входа, над тумбочкой
дневального, где хилый курсант Чернов, как и Лав рентьев, москвич, получил
сегодня по уху от старшины. А из туа лета доносился жалкий лепет того же
Чернова и грубый голос Уг рина.
Лаврентьев вздохнул, поднялся с кровати, надел бриджи и пошел в
туалет.
Чернов стоял на коленях у ближайшего унитаза и машинально тер грязной
тряпкой белый фаянс. Глаза у него были мутными, движения вялыми. Рядом с
презрительным видом стоял Угрин.
- Ты, Чернов, думаешь, что прибыл из Москвы и можешь тут делать все,