"Наталия Новаш. Непрочитанная тетрадь (Записки психиатра)" - читать интересную книгу автора

Теперь, когда я вижу этого артиста в новых ролях - седого,
постаревшего, измененного временем, - я со странным чувством вспоминаю
Шурика. И почему-то не могу и не хочу представить, каким бы он был сегодня.
В моей памяти он - прежний мальчишка - на первом заседании кружка
психиатрии.
Наш кружок...
Мы всегда собирались в старом корпусе второй больницы, где когда-то был
монастырь. Суровые стены, желтый электрический свет в коридорах и в
ординаторской... Эхо веков, неуловимое в тишине. Своды готических потолков.
И лица больных, пугавшие ощущением и близостью безумия в измененных недугом
глазах...
Сколько судеб начиналось с кружка! Сколько личностей с него начиналось!
Они уходили потом в кибернетику, в иммунологию, в хирургию, ибо видели
ту бесперспективность, тот естественный тупик, в котором застыла до поры
психиатрия. Ибо это самая сложная из наук о человеке и самая загадочная, и
для ее нового качественного скачка нужны глобальные открытия фундаментальных
наук.
Открытия, которые перевернут наши представления о психике и о живом...
Я жду их от биологии, энергетики, физики - физики элементарных частиц,
высоких энергий и физики поля. Вот тогда психиатрия станет царицей наук!
Поэтому я всегда смотрел с надеждой, когда мои ученики выбирали нечто
другое.
Они уходили, но душа их оставалась здесь, столкнувшись с ужасом
человеческого страдания, с трагедией разрушения человеческого интеллекта.
Что может быть страшнее, чем психическая болезнь?
"Не дай мне бог сойти с ума, уж лучше посох и сума!" - говорил
неоднократно мой учитель, повторяю я, и они, мои ученики, будут повторять,
наблюдая, как жестоко и неизбежно разрушаются личность и интеллект под
действием водки или других наркотиков.
"Уж лучше посох и сума..." - повторяю я, видя, как высшее достижение
эволюции - человеческий разум, в муках поднявшийся до ослепительных высот, в
силу преступной слабости алкоголика вдруг разваливается и гибнет.
Разум, душа, накопленный опыт - подобны снопу, искусно собранному из
колосков.
И вот этот сноп распадается, разрозненные психические функции, уже не
подчиняющиеся воле, обрывочные воспоминания, стирающиеся и обезличивающиеся
черты, быть может, яркого в прошлом характера - все это, перемешанное в
хаосе болезни, даже близким людям не позволит узнать в больном сына, мужа,
брата.
Так меняет людей не зависящая от нас, порожденная ошибками в наших
генах шизофрения. И точно так же обезличивает человека белая горячка,
алкогольная деградация, а уж это, целиком и полностью, зависит от нас самих.
Столкновение с безумием вызывает страх - даже сейчас. Каково же было
чеховскому герою, который не видел и не желал видеть путей и средств борьбы,
и, поплатившись за собственную пассивность, оказался в палате № 6 в качестве
пациента?
Я всегда зачитывал своим ученикам этот отрывок: "Андрей Ефимыч
оглянулся и увидел человека с блестящими звездами и орденами на груди,
который улыбался и лукаво подмигивал глазом. И это показалось страшным".
Как ни убеждал себя чеховский герой, что нет в этом ничего особенного и