"Наталия Новаш. Ночь святого Христофора (Журнал "Фантакрим-MEGA")" - читать интересную книгу автора

нечеловеческой и всему человеческому бесконечно чуждой..."
Старуха в ужасе крестилась и шептала молитвы. Меня же вдруг охватило
полное безразличие к своей судьбе. Блаженны видящие гибель мира. Что жизнь
человеческая, когда рушатся царства? Нет страха, ибо нет спасения и нет
даже намека на него.
И вот тогда в душе моей внезапно зародилась странная надежда.
Отсутствие страха перед судьбой снимает шоры. Тот, кто ясно видит
впереди бездну, способен сделать самый неожиданный поворот... И этой
легкости никогда не поймет незрячий.
Незрячий, всегда идущий прямым путем, - желанная жертва бездны. Я
поблагодарил судьбу за найденные мной в дупле книги. Нехитрый скарб
чернокнижника - какой подарок судьбы! И да простит меня Господь - другого
выхода не оставалось, я был убежден.
Тем временем почти стемнело. Карлики и сотворенные ими твари - все
вместе - перетащили яйцо и черный ящик на плоты, а сами возвратились к
костру, где принялись палками выгребать из жара и яростно вырывать друг у
друга куски обгоревшего человеческого мяса...
Этой-то минуты я и дожидался. Я сложил оба тома в свой мешок и
простился с бедной старухой. Когда я шагнул к двери, она заплакала. Но,
оставаясь здесь, в подвале, я уже ничем не мог помочь ни ей, ни
хромоножке...
На мельнице уютно, по-домашнему, пахло мукой. Я сел на мешок с зерном и
зажег припасенный огарок свечи. Пламя озарило дощатые стены, разогнав
летучих мышей. Жернов служил мне столом, так что я мог удобно
расположиться с книгами. Не знаю, листала ли их еще когда-либо рука
доброго христианина...
Я старательно изучал запретные премудрости, ибо, как уразумел я, лишь
они могли теперь приблизить меня к цели, благостной по сути, что я сам
перед собой поставил. Неисповедимы божьи промыслы и те пути, которыми во
исполнение их предначертано идти нам, смертным!..
Вскоре, однако, меня постигло глубочайшее разочарование - я не мог
воспользоваться ни единым советом: под рукой всякий раз не оказывалось
нужных вещей. То не хватало сорванных в новолуние цветов вербены, то
высушенной лягушачьей шкуры, то майской росы или магического кристалла, не
говоря уже о деревянной шпаге и черных локонах с головы непорочной девы...
Наконец, я решил поступить так, как не делал, вероятно, никто и
никогда...
Обломив у реки ветку бузины, я очертил ею магический круг, после чего,
высыпав на пол пшеницу, накрыл свою голову чистым мешком из грубого
льняного волокна; затем сжег в котелке пойманного тут же паука и ветку
мяты, случайно найденную у порога... А потом принялся читать все подряд
заклинания с открытой наугад страницы.
Комната тотчас наполнилась стуками, диким ревом и топотом звериных
копыт. Засверкали молнии, яркое пламя вспыхивало за пределами очерченного
мной круга. Потом все исчезло, и загрохотал гром. Ведьмы завыли на все
голоса, пламя снова начало лизать стены, но ни одна из вызванных мной
стихий не проникала за невидимую черту.
Я читал следующие заклинания, и сонмы бесов скалили свои морды,
скрежетали зубами и в изнеможении бились о незримую преграду, словно не в
силах были откликнуться на мои призывы.