Глава 29. Рождество

— Рождество! Рождество! Ну же, вставайте, лежебоки, Рождество же!!!

— Замолкни Рон, — простонал Дин, накрыв голову подушкой, — шесть утра…

— Но ведь Рождество! — воскликнул Рон, теперь перекинувшись на Гарри, — вставайте, балбесы, подарки же!

— Подарки?! — просипел из под одеяла Невилл, — Где?

— Да у тебя под кроватью, дурень, — хмыкнул Рон, — не знаю как вы, но я за свои уже берусь…

— Все, все, встаю, — поднял руки Гарри, — что ты там про подарки говорил?

У подножия его постели было невообразимое количество свертков. Так много он еще ни разу не получал. Потянувшись за первым свертком, он развернул его, приметив, что он от Рона. В блестящую бумагу была завернута темная коробочка, а в ней поблескивая серебром лежало кольцо, ничем не украшенное снаружи, зато имеющее какие-то письмена внутри.

— Вот и обручились, — усмехнулся Гарри.

— Это кольцо-дементорит, — надулся Рон, — начинает темнеть, если где-то неподалеку есть дементор. Полезная штука, я тебе скажу. С твоей то «аллергией» на этих…

— Спасибо, Рон, — широко улыбнулся Гарри, про себя подумав, что в его жизни до завтрашнего дня оно врятли понадобится.

— Оу! — Рон выудил из обертки темный футляр, в котором находился дорогой, но очень красивый письменный набор, состоящий из нескольких перьев, чернильницы и ножа для пергамента, — Это обалденный набор Гарри! Спасибо!

Гарри снова посмотрел на кучу свертков. Следующий подарок был от Сириуса — великолепная, ослепительная мантия, сделанная из мягкой черной ткани, которая не была слишком украшена, но выглядела очень богато. Подарок от Гармионы был, как всегда, очень полезен. Набор для ухода за палочкой. Дальше Гарри к своему удивлению нашел подарок от Реббики — книга «Я — капитан». Гарри снова мрачно усмехнулся — не успеет прочитать… да и зачем? Потом он нащупал подарок Хагрида — коробка шоколадных лягушек. Потом шел подарок с надписью «от Гриффиндорской сборной» — миниатюрный золотой кубок по квиддичу. Последний плоский сверток был от Джессики. Гарри развернул обертку и ахнул. Это был настоящий портрет — он сам, Джессика и Патриция. Стоят в обнимку и улыбаются. Работа была немного грубоватой — ясное дело рисовала спеша, так как мало времени — но странно живой и от нее веяло таким теплом, что Гарри не мог оторваться от работы. Когда он все же поставил ее на тумбу, то увидел два конверта, лежащие там. Первый конверт был от Патриции. Гарри втащил достаточно большую открытку, раскрыл и… полыхнул яркий свет, комната наполнилась пением птиц, на бумаге выросла живая маленькая трава, медленно втянулись миниатюрные одуванчики, над открыткой воспарило маленькое солнце и запорхали маленькие бабочки.

— Кто тебе это прислал? — восхищенно поглядывая на маленькое лето спросил Дин.

— Патриция, — пожал плечами Гарри.

— Немножко не по теме, — улыбнулся Рон, — но красиво.

Гарри промолчал и положил открытку рядом с портретом. Он то понял, почему девушка подарила ему эту открытку. Когда он еще увидит лето?… Гарри взял второй конверт — абсолютно белый, к тому же без адресата. В нем лежала простая белая карточка, на которой красивым подчерком было выведено:

«В день, когда магия замрет, спрятавшись в сердце, на закате разразится битва двух я одного духа»

Стоило Гарри дочитать последнее слово, карточка вспыхнула, и спустя секунду странное послание превратилось в пепел. Предсказание. Гарри сразу это понял. Ребусность и загадочность — это предсказание. Но над смыслом этого предсказания надо было подумать. И Гарри уже начал разбирать слово за словом, когда его окликнул Рон.

— Ты так и будешь сидеть в одной пижаме, или мы пойдем на завтрак? — спросил он.

— Я уже одеваюсь, — заверил его Гарри и, оставив решение загадки на потом, начал одеваться. Когда они спустились в гостиную, там их уже ждала Гермиона. Она тут же повисла на шее у Рона, что-то шепча ему на ухо, от чего его рот сразу растянулся в улыбке. Когда она в конце концов его отпустила то повернулась к Гарри и поблагодарила его за чудесный подарок — универсальную закладку для книг, которая никогда не выпадает и указывает на строчку, где закончили читать. Оглянувшись, Гарри понял, что незаметно для окружающих Рождество превратилось в День Всех любленных, так как для полного вида не хватало лишь порхающих купидонов. Парвати самозабвенно целовалась с Симусом, Лаванда хихикала вместе с Дином, а Реббика стиснула в объятьях Невилла, чуть ли не крича на всю гостиную, что о таком наборе лаков она мечтала всю жизнь. В дальнем уголке щебетали Джинни с Колином. Дженни, ужасно краснея, благодарила Денниса за подарок, а тот смотрел на нее отчаянно влюбленными глазами. В общем, никто не спешил на завтрак, поэтому Гарри, беспечно помахав всем рукой, вышел из гостиной и направился в большой зал. Но дойти не успел, так как на пол пути кто-то схватил его за рукав и затащил в темный угол.

— О, Гарри это… это… — Джессика видимо не могла найти слов, — это же жутко дорого!

— Для тебя мне не жалко абсолютно ничего, — серьезно ответил Гарри, — ты достойна и не таких украшений.

— Но, но… — Джессика вытащила из выреза мантии сделанный из годного хрусталя кулон, внутри которого трепетал белый огонек, — он такой красивый…

Гарри запустил руку в ее волосы и медленно провел ею сквозь мягкие пряди. Джессика зажмурилась, наслаждаясь, пока он неторопливо перебирал ее волосы. Он любил их, такие мягкие, густые и отдающие запахом сирени. Так же пахла ее кожа. Гарри потянулся к Дежссике и коснулся ее губ. Это было похоже на сон, на мечту, полный несбыточных надежд и вечной любви. Все вдруг стало не важно, только ее мягкие сладкие губы, запах ее кожи и этот огонь, бушующий внутри, требовательно рвущийся наружу. Пальцы Джес привычно нырнули в его волосы, запутавшись, Гарри стиснул руки у нее на талии, прижав ее к себе еще сильнее, и хотелось просто стоять так, не идти в этот шумный зал, не видеть друзей и знакомых, и думать, что видишь их последний день. Не хотелось отпускать ее, такую мягкую, теплую, не хотелось останавливаться. Но вскоре он смягчил поцелуй и отстранился.

— Пора на завтрак, — грустно сказал он, услышав в собственном голосе отчаяние.

— Завтрак, — откликнулась Джессика, — завтрак…

День пролетел слишком быстро. Снежки, шахматы, разговоры… все смешалось и пролетело в миг. Вот и вечер. Все носятся вокруг, готовятся. Пусть бала не будет, зато пир никто не отменял, а с появившейся модой на парадные мантии, никто не собирался праздновать в «школьных обносках», как говорила Реббика. Гарри не спеша натянул мантию, что подарил Сириус, рядом возился Рон. Невилл щеголял по мальчишеской спальне в красивой черной мантии, в которой он смотрелся стройнее. Спустившись в гостиную мальчишки стали дожидаться своих дам. Гарри за не имение таковой в гриффиндорской башне, остался лишь для того, что бы посмотреть на то, как оденутся девчонки. Первыми появились Парвати и Лаванда в одинаковых мантиях, только та что была на Парвати была зеленоватой, а та что на ее подруге, желтоватой. Гермиона заставила Рона постоять с глупым видом, появившись в темно-бардовом платье и бархатной мантии, прикрывающей оголенные плечи. Особый фурор произвела Реббика появившаяся в узком черном платье, серебренной цепочкой, болтающейся на бедрах, двумя титановыми браслетами, звездочками сережек в ушах, и великолепной кожаной мантии. В большой зал вошли всей толпой. Так как людей осталось не так уж и много, то факультетные столы сдвинули в один. Многие, считая Джессику, уже были там. Увидев Гарри, девушка взглядом указала на место рядом с собой и он поспешил туда. На Джессике было великолепное темно-синее, почти черное, платье с рукавами клеш. На шее сиял подаренный Гарри кулон, волосы распущены по плечам.

— Привет, Гарри, — улыбнулась она, — великолепно выглядишь.

— Ты тоже ослепительна. А, Патриция, здравствуй, — Гарри заметил сидящую рядом Патрицию с серебряно-сером платье из тафты. Она улыбнулась в пустоту.

— Здравствуй, Гарри, — сказала она, — сегодня чудный вечер.

— Согласен, — влез Рон, усаживая Гермиону и садясь рядом, — Чудный рождественский вечер.

— Друзья, — Дамблдор встал со своего места. — Поздравляю вас с чудным праздником — Рождеством! А теперь пир!

Тарелки наполнились едой, и зал зашумел звоном посуды. Некоторое время все увлеченно поедали произведения кулинарии домашних эльфов, а потом уже начались разговоры. Говорили о матчах по квиддичу — кончилось спором: Рон и Малфой были готовы вылезти из-за стола и подраться, споря, кто лучший капитан Гарри или сам Малфой. Потом говорили о каникулах, о СОВ и многом другом. Никто и не заметил, что все эти разговоры, Гарри и Джес просидели, державшись за руки под столом. Это был их последний день. Когда дело пошло к десерту, Директор завозился и сказал, что не хватает музыки, и по залу разлилась чудесная неторопливая мелодия. Тут же вскочил Симус и что-то сказал Парвати. Та звонко рассмеялась и у Гарри похолодело внутри.

— Но никто не танцует, — сказала она. Теперь и Рон с Гермионой отвлеклись от разговора. Парвати снова рассмеялась и встала.

— Ты чудо, Симус.

Симус приобнял ее и они закружились в танце. Гарри посмотрел на Рона с Гермионой. Вот вам и предсказание на истории магии. Через некоторое время стали подниматься другие парочки. Пожав плечами, Рон повел танцевать Гермиону.

— Потанцуем? — улыбнулась Джессика.

— Давай, — кивнул Гарри, вставая. Он обвил ее талию руками и прижал к себе, пытаясь избавится от этого ужасного чувства, появившегося внутри.

— Хочется что бы этот вечер никогда не кончался, — прошептала Джес ему в плечо.

Гарри уткнулся ей в волосы. Да, именно этого он хотел. Хотел вечно двигаться под звуки музыки, прижимая к себе любимую девушку и ничего не говоря. Гарри зажмурился, жадно втянув аромат сирени, как вдруг тишину музыки рассек пронзительный крик Парвати.

— Нееет! Мы в ловушке!

И в следующую секунду зал наполнился звоном бьющихся окон. Осколки полетели в разные стороны, девчонки закричали, а в проемах больших, уже без стекольных, окон стояли настоящие гиппогрифы, на спинах которых сидело по два, по три пожирателя смерти, которые тут же соскочили на пол. И теперь ученики, пятящиеся назад и в конце концов собравшиеся вокруг стола, стоящего в центре зала, оказались в кольце из пожирателей смерти. Профессора повскакали с мест, выхватив палочки.

— Как они прошли через барьер? — выкрикнул кто-то.

— Я их пропустил, — послышался леденящий душу голос. На пороге стоял Волан-де-Морт. Смертельная тишина разлилась по всему залу.

— Что же никто меня не приветствует? — расплылся в улыбке Темный Лорд, — Неужели никто не рад меня видеть?

— Только в аду, тебе будут рады, Волан-де-Морт, — не выдержал Гарри. Теперь все взгляды устремились к нему. Краем глаза Гарри заметил, что Патриция встала рядом.

— Гарри Поттер! — еще шире улыбнулся Волан-де-Морт, — Какая встреча! Видимо, с нашей последней встречи ты так и не научился манерам. Как жаль, надо возобновить урок. Круцио!

Зал наполнился испуганными вскриками, многие отпрянули подальше от Гарри, только Джессика и Патриция остались рядом. Гарри схватил их за руки, смотря на приближающееся заклинание, и мысленно крикнул: «Белый Энтарион!». Тут же произошло что-то странное. Заклинание, летящее в Гарри, замедлилось и испарилось, ученики шумно выдохнули, и Гарри почувствовал странный толчок в груди и закрыл глаза. Тут же перед внутренним взором пронеслись какие-то иероглифы, а в уши ударил голос Энтариона: «Заклинание, вы должны использовать древнее заклинание…». И когда Гарри открыл глаза, он почувствовал, что не может управлять собой, открыл рот и запел (!) песню на странном языке, и при звуках его голоса стены задрожали, а воздух сгустился и запульсировал. Голос ровно и размеренно лился по залу, Гарри никогда не думал, что может так хорошо петь, а в ушах стоял тихий еле разборчивый смысл слов.

Gohf ale sort nui

Снимаю печать с памяти

Rest djuda la

Открываю створки воспоминаний

Pas the cray fiy bre

Предок, что умер в наследнике

Ols tvenor gra

Снова обретет пошлое

Дальше подхватила Патриция, повторяя слова за Гарри.

Ale wef zeo

Древняя магия жизни

Qru sedor set anu

Позволь взглянуть на былое

Jero lono nor Entarion

Мы взываем к Энтариону

Nate kmuanate turo pwe

Пожалуйста, дай силы

Все это время Гарри чувствовал, как дрожит Дежссика, страх тихими волнами сочился из нее, но когда настала ее очередь, его голос оказался на удивление силен.

Beto bre

Трое наследников

Lla the prauen same klui

Те, что призваны быть вместе

Jero wram distroy na demonas

Мы хотим уничтожить это зло

Heo baru tude klazene nui

Вот зачем нам нужна память…

Последняя нота оборвалась пустотой в тишине зала. Волан-де-Морт издевательски похлопал.

— Прелестное хоровое пение, — мерзко протянул он, — Но может…

Вдруг он пошатнулся, побледнел и упал на пол без сознания. Гарри ошарашено посмотрел на него и уже хотел спросить у Джес, что это значит, как вдруг в глазах потемнело и он упал на пол.