"Ганс Эрих Носсак. Спираль" - читать интересную книгу автора

выходить? Никого другого не оказалось поблизости. Хочешь, я скажу тебе
правду, Нелли? По-моему, Штрук сам охотно женился бы на ней. Не знаю,
почему мне так кажется. С сестрой я не делился своими подозрениями. О
таком говорить нельзя. Но и она все понимала. Незачем было говорить. Вот
почему...
- А отца у вас нет?
- Есть. Конечно, есть. Как ты могла подумать?
- Ты ведь о нем не упоминаешь.
- Почему бы у нас не было отца? Разумеется, есть. Но в доме о нем не
упоминают.
- Он сбежал?
- Да нет же. Он с нами. Всегда с нами. И убежать он не может.
- Почему?
- У него отнялись ноги.
- Вот оно что, - сказала Нелли.
- Нет, этого тебе не понять, - сказал я. - Это совсем не так просто. Да
и случилось уже давным-давно, сестре моей тогда было семь, а мне шесть, но
с тех пор ничего не изменилось. Дело в том, что нам внушили, будто мы во
всем виноваты. В том, что у отца отнялись ноги. Сам он этого не внушал. Он
это даже в мыслях не держал, но мать так сказала. И внешне все выглядит,
будто мы и впрямь виноваты. Когда они рассказывают об этом случае, то люди
могут поверить. Трудно что-нибудь возразить. Поэтому нам и тяжело жить,
очень тяжело. И все же это неправда. Ты понимаешь, что это неправда, но с
уверенностью утверждать не можешь. Те, другие, всегда правы. Поэтому лучше
не опровергать. Только когда смотришь на отца, знаешь, что те, другие, не
правы. Именно потому, что он и слова не говорит в опровержение...
Случилось очень большое несчастье, Нелли, такое большое несчастье, что ты
даже представить себе не можешь. Другие люди не понимают, какое это
огромное несчастье. Они считают, будто у нас все точно так же, как у них.
Но мы всегда все понимали, с самого детства. Мы с самого детства, еще с
того времени, когда были маленькими несмышленышами, понимали, что у нас
все не так, как у других. Отец упал со стремянки. Он вовсе не хотел
влезать на эту стремянку. Он повторял: "Оставь! Оставь!" Я слышал это
сверху, так как висел, ухватившись за балку под крышей сарая. Но мать моя
подзуживала его: "Полезай! Полезай же!" Тогда он, вздыхая, стал
карабкаться наверх, но тут вдруг одна перекладина сломалась - она была
трухлявая, совсем трухлявая, - отец свалился. Увидев, что он лежит на
земле, я так разволновался, что чуть было не выпустил из рук балку, тогда
я упал бы прямо на него. Мать пыталась взвалить отца на спину и вытащить
из сарая, и сестра моя с плачем помогала ей. Сперва мне показалось, что
отец умер, но он посмотрел наверх, на меня, и сказал: "Ничего страшного".
Мне почудилось даже, что он улыбнулся. После этого я моментально спустился
вниз по стене сарая, только я один знал то место, где можно было быстро
спуститься. Я тоже пытался помочь матери. "Ты убил своего отца, - сказала
мать. - Беги скорее в Унтерхаузен. Зови врача!" И тут я помчался через
болото, я бежал всю дорогу, но дороге не было конца. "Если он погибнет, я
покончу с собой, - повторял я на бегу. - Я просто-напросто спрыгну со
сломанного пролета моста в реку". Тогда мне было всего шесть годочков. В
Унтерхаузене они стали обзванивать деревни, чтобы узнать, где врач. Его
никак не могли найти. Врач явился к нам только на второй день, он был пьян