"Евгений Носов. Моя Джомолунгма (Повесть) " - читать интересную книгу автора

начинают сохнуть. Я хотел вырубить до весны все, пока дерево еще не
проснулось.
- Можно, я возьму один?
- Конечно.
- Правда, если увидит мама...
- Тогда не стоит. Лишнее напоминание.
- Нет, нет, я возьму. Я спрячу. Никому не буду показывать. Для себя
только.
Тоня вырывает из тетрадки чистый листок, заворачивает в него осколок,
кладет в карман пальто.
- Это в память об отце. И обо всех погибших, - говорит она. - И на тот
случай, если я когда-нибудь распущу нюни.
В коридоре слышатся шлепки туфель Акулины Львовны. У нашей двери они
затихают: скверная привычка подслушивать под дверью. Потом раздается
вкрадчивый стук и вслед, до половины своего мощного бюста, просовывается
сама Акулина Львовна в извечном халате с малиновыми пионами.
Когда я упал с дерева и добрался домой, мама испугалась и побежала за
Акулиной Львовной: все-таки свой врач в доме. Она осмотрела распухшую
лодыжку, сказала, что скорее всего вывих, и, взявшись одной рукой за пятку,
а другой за стопу, начала тянуть. От боли у меня в глазах наступила ночь. Я
вскрикнул. "Ну, ну, тоже мне мужчина!" - цыкнула на меня Акулина Львовна.
"Может быть, вызвать "скорую помощь"?" - спросила мама. "А вы думаете,
"скорая помощь" сделает другое? - обиделась Акулина Львовна. - К утру станет
легче". Но утром моя нога еще больше распухла и почернела. Как потом
объяснили в больнице, произошло внутреннее кровоизлияние. Акулина Львовна от
чрезмерного усердия вправить вывих еще больше увеличила травму.
- А, у тебя гости! - округляет глаза Акулина Львовна. - Извиняюсь. Я
думала, что ты разговариваешь с матерью.
Но, сказав это, Акулина Львовна не уходит. Деланно играя подкрашенными
глазами, стараясь скрыть неутолимое любопытство, она быстро осматривает
комнату, койку, стул, прикрытый салфеткой, под которой хранится моя еда,
термос с чаем.
- А ведь, знаешь, мы с ней почти знакомы, - говорит Акулина Львовна,
разглядывая Тоню. - Я ее часто встречаю на лестнице. Милая девочка... Просто
милашка...
Низкий голос Акулины Львовны, когда она хочет произвести впечатление,
обретает шоколадную обливку.
- Очень, очень приятно... Ну, не буду вам мешать, молодежь!
Акулина Львовна, многозначительно подняв брови и противно глядя на
меня, втягивает голову за дверь.
Тоня растерянно приподнимается:
- Я пойду!
- Ну что ты!
- Нет, нет, я пойду.
Я понимаю, это все из-за Акулины Львовны. Что за век! Всегда сумеет
плюнуть в самую душу.
Тоня уходит. Ей к часу в школу. Я снова остаюсь один. Я закладываю руки
под голову и смотрю, как над своими за зиму обветшалыми гнездами суетятся
грачи. Одни выдергивают старые черные прутья, на которых клочьями висит
сгнившая кора, и бесцеремонно сбрасывают вниз. Другие улетают куда-то,