"Виктор Джордж Чарльз Норвуд. Один в джунглях (Приключения в лесах Британской Гвианы и Бразилии) " - читать интересную книгу автора

устья нашей речушки при ее впадении в Курупунг и прихватит меня до Апайквы.
Я выложил братьям несколько долларов на еду, желая сохранить в
неприкосновенности свои консервы, и мы скрепили наше временное содружество
выпивкой. У Лобертов была лодка-плоскодонка, борта ее возвышались над водой
всего на несколько дюймов, а когда мы вчетвером уселись в нее и погрузили
все наше имущество и снаряжение, то можно было считать почти чудом, что эта
посудина вообще держится на поверхности. Но мы все же оттолкнулись от берега
и все четверо гребли изо всех сил, до тех пор пока Мазаруни не осталась
позади и мы поплыли по Курупунгу, стараясь все время держаться поближе к
берегу. Нам еще долго надо было плыть против течения, но мы уже могли
чередоваться и грести по двое, потому что Курупунг был не таким яростным,
как Мазаруни. Темная бахрома джунглей имела здесь больше цветовых оттенков,
птиц тоже было больше, и если на Мазаруни я почти не страдал от насекомых,
то здесь, где река была поуже, носились целые тучи мелких, злобно кусающихся
мушек.
Вокруг нас порхали огромные бабочки, голубые, желтые и малиновые. У
некоторых из них размах крыльев превышал шесть дюймов. Я все время обливался
потом от напряженной работы веслами, но все же гребля доставляла мне
удовольствие. Наконец мы свернули в унылую речушку шириной всего в несколько
ярдов, где совсем не было никакого течения и над бурой солоноватой водой
сплошной стеной стояли деревья. Их переплетающиеся ветви почти не пропускали
дневного света, а заболоченные берега заросли высоким папоротником.
Громадные водяные лилии с белыми восковыми цветами величиной с футбольный
мяч и листьями до четырех футов и более в поперечнике плавали среди густой
травы и пальмовых веток, окруженных желтоватой пеной. Все было пропитано
въедливым запахом гнили и разложения.
Над чащей носились стайки зеленых попугаев, и где-то поблизости
резвились и болтали обезьяны. Я то и дело замечал, как среди листвы мелькал
их красновато-коричневый мех и сверху на меня внимательно смотрели
любопытные глаза. В воду шлепались ягоды и кусочки коры, а под водой
плескалась рыба, оставляя на поверхности расходящиеся круги. Иногда с
какого-нибудь полузатопленного бревна в воду срывался маленький аллигатор...
Когда мы доехали до места, где два упавших дерева образовали над рекой
арку, братья объявили, что мы наконец прибыли, и лодка ткнулась в сплетение
корней, большая часть которых находилась под водой. Вверх вела крутая
тропка, петлявшая среди поникших папоротников и каких-то растений с широкими
листьями, среди карликовых пальм и пальм трули, суковатые корни которых
образовали естественные ступеньки. Поднырнув под толстый ствол упавшего
дерева, я увидел лагерь... Он был примитивен - всего лишь настил из
необтесанных бревен, четыре столба по углам, несколько перекрещивающихся
подпорок и крыша из веток, покрытых толем.
На земле под наклоненным желобом из расщепленного тростника стоял
бочонок из-под рома, позеленевший от плесени и слизи, в котором хранилась
дождевая вода. Как мне дали понять, ее использовали только для питья. Здесь
же располагалось грубо сколоченное, похожее на гроб сооружение без дверцы,
служившее буфетом. В нем хранились все припасы - от соленой рыбы и говядины
до сушеных креветок. Для приготовления пищи служил открытый "камин",
сделанный из двух железных обручей, вколоченных в землю, на которые
устанавливалась кастрюля, а также "печь" из старого рифленого железа,
обмазанного толстым слоем глины. Чтобы дождь не мочил и не размывал