"Виктор Джордж Чарльз Норвуд. Один в джунглях (Приключения в лесах Британской Гвианы и Бразилии) " - читать интересную книгу автора

висящую на ниточке. Но старателям это показалось чудом. Однако, увидев
сердитое лицо капрала, я из благоразумия решил утешить его, потратив часть
выигранной суммы на ром. В трактире в это время как раз был "капитан"
почтового парохода, и я тут же выложил шесть долларов за билет первого
класса до Апайквы - самого отдаленного поселения искателей алмазов на
Мазаруни. За Апайквой возвышались горные хребты и не было никаких дорог,
никакой связи. Ничего, кроме лесистых скал, реки, болот и топей, болезней и
неизвестности...
Почтовый пароход представлял собой древнюю баржу футов сорок длиной, с
еще более древней машиной и заплесневевшим брезентовым тентом с
опускающимися на время дождя боковинами. В течение ближайших двух месяцев
дождей не предвиделось, но капризы погоды во всем мире не миновали и Гвианы:
уже в ближайшие дни стали налетать неожиданные шквалы. На пароходе было два
класса: один - дряннейший, а другой - еще дряннее. Две деревянные скамейки
на носу представляли "первый класс", отделенный от остальной части судна
брезентовой перегородкой. Те несчастные, которые не могли заплатить шести
долларов, кое-как устраивались на груде багажа и груза, их немилосердно жгло
солнце и поливал дождь.
"Капитан", лысеющий, почти беззубый тип неопределенного возраста, носил
имя Морт, капитан Морт... Те волосы, что еще оставались у него на голове,
были грязно-серого цвета и жесткие, как проволока. На нем была лишь рваная,
пропитанная потом фуфайка, надетая поверх изношенных шорт цвета хаки. Почту
он носил в рваном кармане штанов вместе с плоской бутылкой неизменного рома,
а его челюсть никогда не знала покоя. Он то и дело выплевывал целые потоки
слюны, смешанной с бурым табачным соком, не заботясь, куда попадают его
плевки.
Мы отплывали лишь на рассвете следующего дня. Кругом стоял
невообразимый шум, все кричали, ругались, толкались, вопили, продираясь к
поручням и лучшим местечкам. Громко кричащая толпа улыбающихся, потных,
возбужденных людей! Меня затиснули в "первый класс" вместе с полудюжиной
толстых негритянок, каким-то паршивеньким португальцем с его еще более
паршивой собачонкой, помощником главного лесничего района: Камакусы (этот
индиец был единственным человеком из всех встреченных мной до сих пор, кого
я охотно взял бы с собой в экспедицию) и измазанным негром гигантского
роста, который плевался хотя и с меньшей точностью, чем капитан Морт, но с
еще большей непринужденностью.
Приближался момент отплытия. Дряхлая машина с лязгом задвигалась, и под
возгласы восторга и взрывы смеха посудина отвалила от заросшего травой
причала, выезжая на середину реки. На носу с длинным шестом в руках
примостился мускулистый индеец, а на корме громадный негр со шрамом на лице,
еще крупнее, чем наш неутомимый плевальщик, распихивал по свободным углам
ящики и тюки, чтобы очистить местечко у штурвала. Капитан Морт, как аист,
стоял на одной ноге, а пальцами другой голой ноги управлял судном и
одновременно что-то наспех чинил в хрипящей машине. Немало плевков вылетело
у него изо рта, прежде чем эта износившаяся рухлядь откликнулась на его
старания непрерывным хриплым ревом.
За кормой тянулся пенистый след, а над носом взлетали, брызги, заливая
весь "первый класс". Встающее солнце отражалось в бурлящей воде тусклым
красным светом. Перед тупым носом баржи вился туман, а из воды среди
плавающего мусора выпрыгивала рыбешка. Вскоре жара стала невыносимой.