"Андрэ Нортон. Предания Колдовского мира ("Колдовской мир" Секреты Колдовского мира)" - читать интересную книгу автора

масса давно опавших листьев. Никакой другой поросли - только деревья.
Дайрин остановилась, осторожно коснулась пальцами ствола. По-прежнему
осторожно ощупала ствол. Слабое ощущение усиливалось. Вот то, что она ищет.
И тут девушка нашла конец нити. Сама же нить уходила к другому дереву.
С бесконечной осторожностью Дайрин оторвала ее, прижала свободный конец к
стержню. К ее великому облегчению, нить тут же прилипла, как к стволу.
Пора... Она старалась, не касаясь нити, медленно навивать ее, осторожно и
ровно, точно на стержень.
Наконец-то рука ее задела за другой ствол. Дайрин облегченно вздохнула,
не веря, что ей удалось собрать свою первую нить. Но одна нить - только
начало, ей нельзя становиться самоуверенной. Думать только о нити! Она
отыскала другой конец и с той же самой медленной осторожностью снова начала
наматывать.
Для тех, у кого нет зрения, день подобен ночи, ночь - дню. Дайрин
больше не жила измерениями своего племени. В перерывах между сном и едой она
ходила от ствола к стволу, искала нити и думала, для кого собирает материал:
для самих ткачих или для кого-то другого.
Дважды она ошибалась, о чем ее и предупреждали: действовала слишком
быстро, самоуверенно, трясла нить. И тогда девушку заливала липкая жидкость,
и она цепенела, пока ее не освобождали.
И хотя ее никогда не ругали, каждый раз ткачиха, занимавшаяся ее
высвобождением сама, излучала такое презрение к ее неловкости, что Дайрин
внутренне вся сжималась.
Девушка быстро поняла, что все ткачихи самки. Она не знала, что они
делают с сотканной тканью. Не используют сами и не продают куда-то. Может,
им важна сама работа, акт создания этой красоты.
Те, кто, подобно ей, собирает нити - самые молодые члены этого
нечеловеческого сообщества. Но и с ними она не сумела найти общий язык, как
и со старшими ткачихами.
Раз или два у нее возникала беспокойная мысль: не удерживается ли она в
этом месте насильно? Почему все прошлое кажется ей теперь таким далеким и
неважным?
Ткачихи разговаривали с ней только мысленно, да и то редко, но голоса у
них были: те, что работали у станков, гудели. Их гудение мало походило на
человеческие песни. Но Дайрин привыкла к мелодии. Руки двигались в такт, а
мысли успокаивались. И во всем мире оставались только станки и нити, которые
нужно отыскивать для станков. Только это и важно.
Наступил день, когда ее подвели к незанятому станку и позволили ткать.
Даже в прежние времена, в деревне, это занятие требовало полной
сосредоточенности и проворства. Теперь, когда станок ей был незнаком, стало
еще труднее. Она работала, пока не заболели кончики пальцев, а голова не
стала раскалываться от постоянного внимания, но гудение ткачих вокруг
заставляло продолжать работу, не останавливаясь.
Когда ее охватывала усталость, она засыпала, прерывалась для еды, но
только потому, что знала: нужно подкреплять тело. И наконец - плохо ли
хорошо ли - она завершила работу.
К удивлению Дайрин, никто из ткачих не стал осматривать ее ткань. Ей не
сообщили, хорошо или плохо она справилась. Отдохнув и снова почувствовав
пальцы, девушка опять принялась трудиться. И обнаружила, что тоже негромко
гудит.