"Андрэ Нортон. Сказания Колдовского мира ("Колдовской мир" Высший Халлак #3)" - читать интересную книгу автора

она хотела отвести влажные пряди от глаз. Мужчина был недвижим, на виске его
была видна рана, должно быть, полученная в бою, и сперва его приняли за
мертвого. Но Ауфрика, как и следовало целительнице, протолкнулась вперед,
расстегнула на его груди промокшую тунику и, уловив едва различимые биения,
объявила, что ни море, ни превратности судьбы пока не заставили раненого
покинуть этот мир. И вместе с женщиной, которая, казалось, оцепенела от
пережитого - испуганно озираясь, она не отвечала на вопросы и только слабой
рукой отводила со лба волосы, - его взяли в дом Ауфрики.
Так со штормом в Роби появились незнакомцы. И остались там, хотя и
некому было поручиться за них. Полученная мужчиной рана не позволяла им
трогаться в путь. Первое время он был беспомощен как ребенок, и женщина
ухаживала за ним с такой самоотверженностью, будто когда-то его и в самом
деле отняли от ее груди.
Их выбеленная солью и торчащая колом одежда не походила на деревенскую,
да и сама женщина отличалась от жительниц Роби и окрестных земель. Сначала,
как говорила любопытным Ауфрика, женщина не понимала их языка, но научилась
говорить очень быстро. И тогда прежде не отличавшаяся скрытностью Ауфрика
стала все меньше рассказывать о них людям. Гудита, жена старейшины, да и
другие допытывались, задавали вопросы, но она уклонялась от ответа, словно
скрывая потрясшую ее тайну, что внезапно открылась ей.
Женщины Роби беспрестанно судачили об этом с мужьями, и наконец Омунд
явился в дом Ауфрики как старейшина, дабы узнать имена неизвестных и цель их
прибытия и поведать о них Гейларду, лорду здешних земель. Было это все в год
Саламандры, еще до Великого Вторжения. Высший Халлак наслаждался миром, и
закон царил в его пределах, особенно на побережье, где люди поселились
давно, намного раньше, чем в иных местах.
Неизвестный грелся на солнце, рану на лбу затянул шрам, который почти
не портил красивое лицо мужчины. И тонкие черты, и темные волосы - все
отличало его от жителей Долин. Он был худощав и высок, на руках его,
свободно лежавших на коленях, Омунд не заметил мозолей от сетей и весел, как
на собственных ладонях. Судя по всему, этот человек добывал пропитание иным
путем.
Он улыбнулся Омунду открыто и бесхитростно, словно ребенок, и что-то в
его глазах заставило Омунда улыбнуться в ответ, как собственному младшему
сыну. И тут он понял, что нет правды во всех пересудах деревенских женщин и
разговорах мужчин за рогом, полным вина: не было зла в бедном чужаке и не
таило опасности его прибытие.
Скрипнув, открылась дверь, и Омунд, отведя взгляд от улыбавшегося
мужчины, оказался перед его спутницей. Вот тут-то и шевельнулось что-то в
мозгу Омунда, хотя был он простым человеком, чьи мысли не идут дальше
событий дня.
Женщина была лишь чуть пониже мужчины, такая же худощавая и
темноволосая. Тонкое лицо казалось изможденным, и Омунд не увидел в нем
красоты в привычном ему понимании. Но было в нем что-то другое...
Омунду случалось бывать в огромном зале замка Вестдейла - на присяге
старейшин, как главе Роби. Там видел он на престоле лорда и его госпожу во
всем их великолепии и могуществе. И все же перед этой неизвестной женщиной в
плохо сидевшей верхней юбке, которую Ауфрика перешила из собственной, без
драгоценных камней на пальцах и на груди, без перепляса золотых
колокольчиков на концах заплетенных кос, Омунд благоговел более, чем перед