"Кэтлин Норрис. Чайка " - читать интересную книгу автора

- Вы из Солито? - осмелился спросить Кент.
Он от всей души наслаждался этим неожиданным приключением на пустынном
берегу, и его новая знакомая все больше нравилась ему. Она в эту минуту,
нагнувшись, завязывала шнурки на своих туфлях. При вопросе Кента она
выпрямилась, не выпуская из рук шнурков, и посмотрела на него удивленно и
немного негодующе.
- Я? - сказала она высокомерно. - Да, я Жуанита Эспиноза.
- Вот как?! - заметил после минутной паузы Кент с извиняющейся
улыбкой. - А я и не знал, что сеньора Эспиноза... что у сеньоры Эспинозы
есть... Вы кто ей? Племянница?
- Ее дочь. Любой человек в Солито мог бы вам это сказать.
- И вы живете здесь постоянно?
- Жила здесь всю свою жизнь. Нет, - поправилась она, - кроме тех
четырех лет, что провела в монастырской школе. Мать меня сначала обучала
сама, а потом я поступила в пансион в Мэрисвилле.
- Вот как! Но отчего в Мэрисвилле? Разве нет школ поближе? Хотя бы в
Сан-Жозе или Сан-Франциско?
- Все мои тетушки Эспинозы и бабушка воспитывались в монастыре "Нотр
Дам" в Мэрисвилле, - объяснила девушка степенно. - Когда моя бабка была
молода, Мэрисвилль был больше, чем Сан-Франциско, Лос-Анджелеса еще не
существовало, а Бениция была главным городом штата. И в глазах моей матери и
матери моего отца Мерисвилль остался единственным местом, где молодые
девушки получают образование, - закончила она со смехом.
- Ваша бабка, вероятно, могла бы рассказать много любопытного о старых
временах, - заметил Кент.
- Ее уже нет в живых.
- А нравилась вам жизнь в пансионе? - спросил Кент, поднимая глаза на
собеседницу.
Он теперь полулежал, облокотясь на руку, и лениво рисовал узоры на
песке острым краем раковины.
К Жуаните как-то сразу вернулась ее прежняя сдержанность.
- Да, очень нравилась, - отвечала она коротко и сухо. Кент угадал
причину этой перемены в ней. Он слишком много спрашивал, и она уже
рассердилась на себя за излишнюю откровенность. Надо поправить дело.
- А я вот не особенно любил школу, - заговорил он, словно не замечая ее
сухости. - Правда, только до последнего года ученья. Зато потом, в колледже,
я провел чудные годы. Я родом из Принстауна, мое имя, Фергюсон, Кент
Фергюсон. На втором курсе я стал писать и... - Он вдруг запнулся, лицо его
омрачилось. - Это было семь лет тому назад, - добавил он затем, хмурясь и
улыбаясь в одно и то же время.
- И вы продолжаете писать? - спросила заинтересованная Жуанита после
минутного молчания, во время которого она с некоторым удивлением
посматривала на его вдруг ставшее серьезным лицо.
Кент внимательно изучал узор на песке.
- Я работал... в одной газете, - сказал он неохотно. - Но в настоящее
время я занят другим делом... Выходит, вы, - вдруг переменил он тему
разговора и с улыбкой поднял глаза, - вы - последняя в роду Эспиноза?
Улыбка его не имела ничего общего со словами, которыми они
обменивались, точно так же, как и ответная улыбка Жуаниты. Улыбка и взгляд
Кента говорили девушке, что она очаровательна и что он, мужчина, подпал под