"Кэтлин Норрис. Чайка " - читать интересную книгу автора

Волна за волной поднималась из бездны и разбивалась о скалы, разлетаясь
брызгами, отбегала назад в зеленую глубь, где мириады крошечных обитателей
моря ожидали ее, то исчезая, то появляясь вновь, чтобы скользнуть в
следующую волну.
Кент Фергюсон сегодня впервые увидел это своеобразное место; в его
дикой нетронутости было что-то неотразимо привлекательное для молодого
человека, что-то ласково-успокоительное коснулось его души подобно тому, как
мягкий солено-влажный воздух касался его щек.
Где-то там, за его спиной, находилось старинное поместье Эспиноз,
последнее смиренное напоминание об отошедших в прошлое романтических
временах. Ивы, эвкалипты, старинный дом с его узкими балконами и
разрушавшимися стенами - все здесь говорило о тех временах, когда испанские
ранчо, где разводили овец, были разбросаны по сухим и залитым солнцем степям
Калифорнии, и странствующим падрэ, чтобы перейти из одной гостеприимной
гасиэнды в другую, приходилось путешествовать по несколько дней.
Когда-то род Эспинозы владел всем краем, но теперь их богатство и
могущество отошли в область преданий и им принадлежало лишь несколько сот
голов мелкого скота да несколько сот акров земли. Знаменитая некогда
королевская дорога вела к исторической церкви святого Эстебана, и пассажиры,
иногда проезжавшие здесь в запыленных автомобилях из Цинциннати и
Ист-Сен-Луи, слышали рассказы о знаменитом ранчо Эспинозы, славившемся своим
гостеприимством в те времена, когда в стране еще не было открыто золото, о
свадебном пире сеньора Пабло Моронес-де-Кастиль и Марии-Жозефины Эспинозы в
1800 году, на котором присутствовали все знатные фамилии штата и который
продолжался целых семь дней.
В деревушке Солито, в пяти милях отсюда, Кент видел на месте, где в
старину был "Булль-Ринг", маленькую "Чайную" для артистов. Артисты -
профессионалы, полупрофессионалы и, наконец, люди, готовившиеся стать
артистами или мнившие себя таковыми, когда-то облюбовали Солито. Понастроили
здесь непритязательные коттеджи с выкрашенными в зеленый цвет дверями и
желтыми рамами. Сосновые аллеи над морем кишели краснолицыми дамами в очках
и неуклюжей, но крепкой обуви, с неизменным экземпляром "Атлантик" под
мышкой. В Солито имелся общественный театр, а произведения местных
художников выставлялись на продажу в старой лавке рядом с вышитыми
передниками, лопатами и блестящими цинковыми ведрами и кастрюлями.
Только пять миль отделяло от этого мира старое ранчо Эспинозы, а между
тем оно казалось Кенту таким одиноким и заброшенным, так всецело
принадлежавшим прошлому, подобно охотнику Рип-Ван-Винклю из легенды, что
проспал два века.
Бархатные корсажи, веера, инкрустированные серебром седла, вино и
веселье, рыцарское ухаживание, песни и удары кинжала - все исчезло. Остался
лишь этот полуразрушенный дом под сенью старых деревьев, хранивших следы
многих бурь, старый дом, в котором доживала свой век старая женщина, и
теснившиеся вокруг него амбары, сараи и хижины, где ютились несколько
мексиканцев-метисов со своими черноволосыми, смуглыми и дикими на вид женами
и ребятишками.
Во время осторожного обследования ранчо Кенту не удалось увидеть
сеньору Спинозу. Слуги же, стоя в дверях хижин или топчась во дворе,
покрытом лужами благодаря недавно прошедшему ливню и истоптанном копытами
коров и лошадей, с удивлением посматривали не незнакомца.