"Грегори Норминтон. Корабль дураков " - читать интересную книгу автора

которое он выставляет перед Бытием.

У ног шута стоит на коленях РАСКАЯВШИЙСЯ ПРОПОЙЦА. Он здесь не самая
популярная личность: когда кто-то блюет, сие возбуждает в нас нежелательное
сочувствие с оттенком гадливости, и мы стараемся держаться от него
подальше, как от больного заразной болезнью. А нашему пропойце и вправду
отчаянно плохо. В животе у него все бурлит; все колыхается и клокочет и
изливается в рвотных позывах наружу. Это явно не морская болезнь, ибо
причины и так очевидны. Корабль стоит неподвижно, то есть беднягу тошнит не
от качки, а с перепою. Да, именно так. Наш раскаявшийся пропойца, этот
Фауст от алкоголя, уже достиг полуночи в сделке с дьяволом. Даже волосы у
него, как больные - сальные и свалявшиеся. Судорожно вцепившись в канат, он
перегибается через борт. Ему уже нечем тошнить, и все же ему удается
выдавить из себя очередную порцию.
Отрава сидит у него внутри, и от нее надо очиститься.

Песня МОНАШКИ - приятное отдохновение от шумного блёва пропойцы. Ее
почти блюзовые вибрато звучат чересчур сладострастно для григорианской
монодии. И где она научилась играть на лютне? Ее пальцы импровизируют,
выдают замысловатые вариации, украшают мелодию витиеватым узором, подобно
розам-виньеткам в Часослове.
Кошачий концерт горлопанов не беспокоит монашку. Она знает, что ухо
Господне всегда открыто, и Он отделит зерна подлинной песни от плевел
нескладного ора. Может быть, ее пылкое рвение есть старание во славу Божью?
Годы смиренного умерщвления плоти притупили порывы тела; да, да. Она вся -
образец добродетели. Она никому не откажет в помощи - никому, кто нуждается
в утешении и стремится к спасению души. Она никого не прогонит со своего
гипотетического Рога. Ее милосердие воистину безгранично. Да, она истово
молится за мирян, слабых плотью, хотя и знает в душе, что на их спасение
надежды нет.


* * *

Еще один набожный человек на борту, МОНАХ, муж превеликой учености.
Автор тринадцати теологических трактатов, сей гигант мысли почитает себя
Атлантом, держащим Небо науки исключительно силой ума. Являясь страстным
поклонником неологизмов, он знает при этом и множество малопонятных и
невразумительных слов, каковые и употребляет к месту и не к месту. Подобно
святому Франциску, он считает своим священным долгом защищать вымирающий и
беззащитный язык, и в голове у него - заповедник, где привольно пасутся
глоттальные эллинизмы. Астроном, химик, баснописец и физик - все Храмы
Науки пред ним открыты. Его антигелиотропический разум не тянется к солнцу,
но ищет тенистых уединенных аллей познания. В настоящее время он озабочен
проблемой, как выразить участь людскую посредством математических формул.
Он уже вывел Копрологическую Параболу5. У него также готовы Ромб Аппетита,
Октаэдр Сомнения и Веры, и Эллипс Речи. Трапеция Секса пребывает на стадии
чисто теоретических разработок.

Не исключено, что монах с одобрением отнесется к последнему из актеров