"Хилари Норман. Чары" - читать интересную книгу автора

- Все это кажется таким диким - все равно что хвататься за соломинку, -
она замолчала, и лицо ее помрачнело. - Когда Софье стало еще хуже, они сжали
одно ее легкое в надежде, что оно сможет отдохнуть и поправиться. Они кололи
ее опять и опять своими огромными иглами, только мучая Софью. Все напрасно.
Одна только мысль о том, что так же мучиться придется и Ирине, ужаснула
Амадеуса. Он успокаивал себя разными словами, но суть их сводилась к
одному - конечно, нельзя отрицать, что Ирина больна, и часто ее лихорадило
под вечер и ночью, но все же по большей части казалось, что она чувствует
себя сносно. Софье, должно быть, было гораздо хуже, даже на этой стадии; и
то, что она все-таки умерла, еще ни о чем не говорит.
Но когда он сам побывал в санатории, настроение Амадеуса стало еще
более подавленным. Как и говорила Ирина, это было совсем не леденящее душу
место, и вся администрация и персонал были добры и милы с больными и
навещавшими их посетителями - но сам воздух в этом заведении был пропитан
страхом и бедой. В прошлом Амадеус побывал во многих больницах, и было
немало неуловимых штрихов и флюидов, по которым он мог угадать боль и
страдания, немую трагедию - но все же в обычных больницах большинство
пациентов лежали там затем, чтобы их лечили, и они от этого выздоравливали.
Здесь же, несмотря на атмосферу похвальной бравады, в которую играли Ирина и
ее товарищи по несчастью, было слишком много мужчин и женщин, у которых не
было ни малейшей надежды. И даже если они заявляли, что чувствуют себя
лучше: кто - вслух, кто - просто всем своим видом, Амадеус понимал, что сами
они никогда не верили тому, что говорили. Казалось, они стали полностью
поглощены своей болезнью - постоянными разговорами о температуре, уродливыми
маленькими склянками для мокроты, которые многие из них носили постоянно, а
еще - последними слухами о том, кто умер ночью и кто попросил позвать
священника.
Когда Амадеус вернулся назад в отель Флуэла, он был настолько потрясен
и взбудоражен увиденным, что ему понадобилось несколько стаканов шнапса,
чтоб хоть как-то прийти в себя и успокоиться. Ему едва удалось заснуть. Хотя
Ирина и была не такой, как другие женщины в этом заведении, пропитанном
неестественной атмосферой, сломившей их надежду и волю бороться, но искры
жизни стали в ней гаснуть.
И он принял решение. Ирина должна покончить с санаторием до того, как
он победит ее, убьет так же, как ее сестру. Он будет заботиться о ней вне
этих страшных стен, в реальном мире. Конечно, он будет делать все, что решат
врачи - но он может сделать для Ирины гораздо больше, чем все они, вместе
взятые. Его любовь вернет ее к жизни.

- А как же твоя семья?
- Да, это будет для них нелегко, Хильдегард будет меня ненавидеть. Я
никогда не хотел причинить ей боль... но ранена будет лишь гордость - не
сердце. Она давно уже перестала любить меня.
- А Александр, твой мальчик? - ее голос был бережным, как мягкий легкий
дождь.
У него не было ответа. И он не знал, как и где его найти, не находил и
в бесконечных разговорах с Ириной, с тех пор, как сказал ей о своих
намерениях. Ее чувства лихорадило: она была то в экстазе радости и
благодарности, то вдруг почти теряла рассудок от стыда и вины. Она разделяла
восторг и счастье, в котором Амадеус словно парил до сих пор после их первой