"Хилари Норман. Клянусь, что исполню..." - читать интересную книгу автора

вещи в фамильное гнездо в Ньюпорте и контору в Нью-Йорке, откуда Майкл
теперь собирался управлять делами. Энни, которая хуже других справлялась с
трудностями, начала было разбирать личные бумаги Франклина и Грейс, но скоро
сдалась и попросила Ричарда Тайсона, партнера своего отца, отправить
документы - так и не разобранные - в архив лондонского офиса Франклина
Олдрича.
Оливия взялась за дело со свойственной ей решительностью - только так
она могла, только так и хотела. Горе, ощущение потери многократно
усиливалось от прикосновения к вещам, еще сохранившим запах, тепло
родительских рук. Но с материнскими вещами было проще. Эмили Сегал любила
порядок и не терпела сантиментов, что в корне отличало ее от типичной
еврейской мамаши. Артур, напротив, был довольно безалаберным, к тому же он
неукоснительно хранил все, что могло пробуждать воспоминания. Он
коллекционировал предметы искусства, занимался благотворительностью - отныне
его дело должен был продолжать Фонд имени Артура Сегала. Он, как
хрестоматийный еврейский муж и отец, гордился любимыми женой и дочерью и
трепетно относился к прошлому. Поэтому шкафы, секретеры и ящики Артура
оказались буквально набитыми записными книжками, альбомами с фотографиями,
блокнотами и прочими бумагами.
А письма! Выпущенные на волю из секретеров и ящиков, они образовали
внушительную гору. Большую часть составляла скучная деловая переписка,
которую теперь, без сомнения, надлежало переправить в пластиковые мешки для
мусора, и открытки от друзей, судьба которых была такой же. Но среди этих
неинтересных вещей скрывались предметы, обладавшие особой ценностью.
Ермолка, любовно вышитая его матерью, которую он надевал, когда посещал
религиозные собрания. Все поздравления с днем рождения, которые посылала ему
Оливия. Старые школьные дневники - еще самого Артура, из которых было
явственно видно, что для этого мальчика дружба всегда значила больше, чем
учеба. Дневник Эмили - один из тех, что заставляют родителей сиять от
гордости. Дневники Оливии, с самого первого класса, со всеми замечаниями и
оценками, блестящими, плохими и средними. И любовные письма, безыскусные, но
необычайно трогательные. Оливия беззастенчиво прочла их все и плакала над
ними навзрыд. Аккуратно складывая бумаги по старым сгибам, она чувствовала,
что каждое прочитанное слово приближает ее к родителям.
На третий день Оливия нашла в отцовском кабинете старый потрепанный
кейс из свиной кожи. Время от времени отец пользовался им даже после того,
как Эмили подарила ему новый. Кейс был заперт, и Оливия не смогла найти
ключ. Некоторое время она смотрела на золотой замочек, понимая, что вскрыть
его не составит труда, но мысль об этом ей претила. "Разве это не
бессмысленное ханжество, - подумала она, - притом что я весь день читала его
личную переписку?"
Оливия старалась убедить себя, что в данном случае ее вторжение в
частную жизнь родителей просто способ приблизиться к ним, хоть на краткий
миг извлечь их из небытия. Она чувствовала, что то, что они говорили друг
другу в письмах, врезается ей в память, становится ее частью, и дороги назад
уже не было, и не было места чувству вины. Несмотря на еврейское
происхождение, это чувство у Оливии было не слишком развито.
Она принесла с кухни маленький острый ножик с черной ручкой и трудилась
над замком, пока он не открылся. Это оказалось неожиданно увлекательным
занятием, с приятным привкусом порочности. Оливия лениво подумала, что,