"Джефф Нун. Автоматическая Алиса" - читать интересную книгу автора

был прямо напротив большого, раскинувшегося кладбища, и Алиса думала, что
это ужасное место для жилья.
Но самым плохим в Манчестере было то, что здесь всегда - о, Боже, -
всегда - лил дождь. "О, Селия!" - вздохнула Алиса, - "вот если бы прадядюшка
Мортимер был здесь и поиграл с нами!" Прадядюшка Мортимер был маленьким
забавным человечком, у которого всегда было припрятано угощение для Алисы;
он развлекал её шутками, фокусами и изумительно длинными словами, которым он
учил её. Прадядюшка Мортимер был, по словам её пратётушки, "величиной в
городе", что бы это ни означало. "Допустим" - сказала Алиса кукле, - он и в
самом деле может быть величиной в городе, но когда он возвращается к себе
домой, он довольно мелкий. Возможно, у него есть два размера, по одному для
каждого случая. Как это должно быть замечательно!" Прадядюшка Мортимер
проводил все свои вечера куря трубку, складывая при этом огромные столбики
цифр и уплетая огромное блюдо редисок, которые он сам выращивал на огороде.
Алиса никогда прежде не видала так много цифр (и так много редисок). Ей не
так легко давалась математика (как и поедание редиски), и числа от одного до
десяти казались ей вполне достаточными. В конце концов, у неё было только
десять пальцев. Зачем кому-то может понадобиться больше десяти пальцев?
(Или, если уж на то пошло, больше одной редиски?) Эти пустые раздумья дали
Алисе понять, как скучно ей было. У пратётушки Эрминтруды было три
собственных дочери (тройняшки, вообще-то), но все они были гораздо старше
Алисы (и Алиса всегда затруднялась отличить их друг от друга), так что с
ними было не очень-то весело. В Манчестере просто нечем было заняться. Всё,
что она слышала, - это постукивание дождя по стеклу и тик-таканье,
тик-таканье дедушкиных часов в углу комнаты. Горничная протирала часы этим
утром, и их дверка была ещё открыта. Алиса видела медный маятник,
раскачивающийся туда-сюда, туда-сюда. Это её весьма, весьма разморило, но в
то же время она почувствовала себя весьма, весьма тревожно. В этот же момент
она заметила одинокого белого муравья, марширующего через весь обеденный
стол в направлении липкой лужицы "Эклеторпова редисового варенья", которую
горничная по своей халатности не вытерла, убирая со стола. Алиса только этим
утром попробовала немного редисового варенья (которое так любил дядя
Мортимер), намазанного на хлеб, но нашла его вкус тошнотворно кислым. Тем
временем муравей бежал по головоломке, над которой Алиса провела целое утро,
пытаясь собрать картинку из фрагментов, лишь для того, чтоб обнаружить, к
своему глубокому разочарованию, что целых двенадцати кусочков из картинки
Лондонского зоопарка не хватало. "О, мистер Муравей" - вслух произнесла
Алиса (хотя как могла она определить в муравье мистера на таком расстоянии,
не совсем ясно), - "как это получается, что Вы так заняты, в то время как
мне, такой взрослой девочке, совсем нечего делать?"
Белый муравей, разумеется, не потрудился ответить.
Вместо него с Алисой заговорил Козодой. "Кто улыбается в без десяти
два" - прокричал он пронзительно, - "и хмурится вдвадцать минут восьмого,
каждый божий день?" Козодоем звался попугай жёлто-зелёного окраса с
ярко-оранжевым клювом, живший в медной клетке. Это был очень разговорчивый
попугай и это радовало Алису - по крайней мере, ей было с кем пообщаться.
Одна беда, Козодой умел говорить только загадками.
"Я не знаю" - отвечала Алиса, которая рада была переключить внимание.
"Так кто же улыбается в без десяти два и хмурится в двадцать минут восьмого,
каждый божий день?"