"Ингрид Нолль. Прохладой дышит вечер" - читать интересную книгу автораИнгрид Нолль
Прохладой дышит вечер Моей матери 1 Мой внук Феликс живет в бывшей лавке цирюльника. Он даже слегка украсил витрину, хотя там уже давно ничем не торгуют. Мои допотопные черные шнурованные ботинки, например, запихнул в птичью клетку, розовый корсет набил ватой и уложил в детскую колясочку, утыканный гвоздями стул "отлакировал" маргарином, словно хотел отдать дань сразу двум знаменитым художникам.[1] Долгое время посреди этой идиллии обитала истрепанная кукла-манекен, но потом мальчишка над ней сжалился и переделал все по-новому. Я была просто помешана на этой кукле. С тех пор я живу не одна. Кукла сидит в моем кресле-качалке, вытянув, как ребенок, свои тонкие ножки, наряженная в мои подростковые платья, в парике, какие были модны в 60-е. Зовут ее Хульда. Мне стоит лишь легонько дотронуться до качалки, и манекен раскачивается почти пять минут, по-моему, куколке нравится этот ритм. Пожилые одинокие люди любят поговорить сами с собой, и я рада, что у меня есть собеседник. Хульда слушает всегда что не сплетничают, не перебивают и не заглядываются на чужих мужей. Иногда я прошу у Хульды совета. Что бы такое, например, нам сегодня приготовить на ужин? "А вот, селедочку под маринадом, - отвечает Хульда, - может, э... ну... еще картошечки немножко, и... ну и хватит". А больше нам обеим ничего и не надо. Старикам, как доктор говорит, нужно воды пить побольше. "Чушь все это, - считает Хульда, - не слушай ты его! Этот парень и не представляет, каково лишний раз ночью тащиться в туалет". Разумеется, для меня важнее совет Хульды, чем всех остальных, она ведь со мной от всего сердца говорит. Да, да, я знаю, что люди судачат о таких разговорах. Только кому ж мы мешаем? Кто нас слышит, что им всем за печаль до наших разговоров? "А почему ты ее зовешь именно Хульдой?" - интересуется внучек Феликс. У брата моего Альберта была кукла, которую так звали. Она ему от меня досталась, и он эту куколку любил. Додумались как-то подарить ему на Рождество оловянных солдатиков, а ведь он солдат ненавидел. Вот я и уступила ему Хульду, чтобы мы могли тайком играть в маму, папу и малыша. Альберт был в нашей семье шестым из семи детей и на год меня моложе. Нас, к счастью, было так много, что никто нас особо не воспитывал. Только много лет спустя, когда мы уже выросли, старший брат Эрнст Людвиг мне признался, что порой наблюдал, как Альберт играет с куклой, и беспокоился, уж не уродился ли тот в одного нашего дядюшку. Будь Альберт жив, он бы меня понял. Хульда была наше с ним дитя, тоже, конечно, уже в годах, но еще стройная и изящная, и суставы у нее не пухли, и спина не горбилась, из носа не текло, не было красных глаз, и ортопедических |
|
|