"Ингрид Нолль. Аптекарша" - читать интересную книгу автора

совести и отвращение к самой затее. Хотя умом я прекрасно понимала, что
старик, к тому же сердечник, долго не протянет, но понимала я и другое:
никому не дано право "немного поиграть в судьбу", как называл это сам дед, а
теперь и его внук Левин.
Левин между тем развивал передо мною свой план:
- Мучиться он не будет, это один миг, домашний врач ничего не
заподозрит, сам говорил, что старик в любую секунду умереть может, выпишет
свидетельство о смерти, и дело с концом. Я, кстати, хорошо его знаю, он тоже
далеко уже не юноша... Но конечно, в воскресенье этого делать нельзя, на
"скорой помощи" приедет незнакомый врач, и как он себя поведет - неизвестно.
Я подумала о том, сколько моих друзей и знакомых не однажды и во
всеуслышанье мечтали о внезапной смерти: просто упасть замертво, и никаких
тебе больниц, никаких кислородных шлангов и капельниц. Мгновенная
безболезненная смерть - разве это не благо для старика, которому, возможно,
предстояли бы месяцы мучительного умирания?
- А Марго? Вдруг она что-то заметит?
- Это она-то? Не беспокойся, сообразительность - это не по ее части, у
нее совсем другие таланты. Она знает, что у деда больное сердце, и когда
обнаружит труп, поднимет крик и вызовет врача, а нам больше ничего и не
требуется.
- А ее муж? Сообразить, что твой дедушка, может быть, неспроста так
удачно для тебя умер, - это же как дважды два. И почему, собственно, Марго
так его боится?
- Да уж есть причины. Пока он сидел, она тут гуляла направо и налево -
и с его лучшим другом, и с его братом. Ясно, что Дитер обо всем этом теперь
прознает. И начхать ему, от чего дед помрет, лишь бы бабки получить, и тогда
мы квиты.
Потом, когда мы с Левином перебирали колбочки с ядом, для меня это было
вроде отвлеченной интеллектуальной игры. Когда я чего-то не знала, Левин
справлялся в медицинском справочнике, пока наконец не сделал свой выбор.
- А он часом не выдохся? - спросил он вдруг. - Может, стоит его сначала
испытать. - И задумчиво посмотрел на Тамерлана.
Я, должно быть, изменилась в лице, ибо он поспешно добавил:
- Да я пошутил, пошутил. - Потом, изображая профессора, изрек: -
Тщательно обработав лунку, мы поставим временную пломбу.
Мне нравилось, когда Левин строил из себя ученого, поэтому я
прикинулась дурочкой и спросила:
- А что такое лунка?
- Дефект в эмалевом покрытии зуба, - наставительно произнес он,
упиваясь тем, что нудные семестры на факультете стоматологии наконец-то хоть
на что-то пригодились.
Взгляд мой упал на дивное фото дедовской виллы, которое Левин повесил у
нас на кухне. Снимок убеждал безмолвно и куда лучше самых лукавых Левиновых
рассуждений. Там мое место, а не в чужой съемной квартире без балкона и
сада. Даже новому дому Дорит (обошедшемуся намного дороже, чем
планировалось) с моей виллой не тягаться.

- Просто репетиция, - сказал Левин, когда мы в четверг вечером
отправились в Фирнхайм на кабриолете - "порше" уж больно всем бросается в
глаза.