"Ингрид Нолль. Аптекарша" - читать интересную книгу автора

- Он был электриком на маленькой фабрике и изобрел там какой-то
невероятно выгодный промежуточный продукт, который взялся производить уже на
своей собственной фабрике. Разбогател он еще в молодости, потом предприятие
стало хиреть. Когда умер мой отец, дед вообще фабрику продал.
Я уже знала, что отец Левина был органистом и к профессии фабриканта,
очевидно, серьезного интереса не проявлял.
- Похоже, твой дед решил тебя повоспитывать, - заметила я не без
злорадства.
Но Левин так не считал.
- Да он просто садюга, вот и гоняет меня на велосипеде! Другой бы на
его месте давно подкинул внуку тысчонку-другую.
Мы ехали по автостраде, хотя я лично предпочла бы красивую горную
дорогу через Вайнхайм. Мне и прежде приходилось замечать, что Левин лихач,
но сейчас я просто запаниковала.
- Нельзя ли чуть помедленнее, - попросила я. - Куда нам торопиться?
Кстати, я нахожу очень благородным с твоей стороны, что ты навещаешь деда
бескорыстно, а не из-за какой-то там тысячи.
Левин и не подумал сбросить скорость.
- Конечно, я его навещаю, но уж никак не из благородных побуждений, -
сказал он. - По мне, пусть хоть завтра коньки отбросит, но он же, чуть что,
завещание грозится изменить.
Я не удержалась от язвительного замечания:
- В последнее время тебе не так уж часто приходится на велосипеде
ездить. Так что можешь спокойно дожидаться наследства.
- Ага, пока сам не поседею. Старого хрыча ничто не берет, живучий, этот
и до ста лет протянет.
Я рассмеялась.
- Ну и пускай себе живет. Может, и у тебя его гены, тогда и ты доживешь
до глубокой старости. А что, кстати, ты бы стал делать с таким наследством?
Левин еще наддал газу.
- Гоночный автомобиль купил бы, по свету поездил, в ралли Париж - Дакар
поучаствовал, и уж во всяком случае не гробил бы жизнь на удаление чьих-то
гнилых зубов.
Я прикусила язык. Ни будущей работы врача, ни меня в его жизненных
планах не предусматривалось.

Вечером следующего дня я демонстративно не притронулась к его дипломной
работе, оставив ее лежать на кухонном столе, а сама впервые за несколько
недель занялась собственной диссертацией. Я просто идиотка, дура набитая;
если так дальше пойдет, я и диссертации не напишу, и ни в какой институт не
устроюсь, и замуж не выйду, и детьми не обзаведусь.
Потом я позвонила Дорит и, сгорая от стыда, поведала ей о своих
трудовых подвигах ради карьеры Левина.
- Меня это ничуть не удивляет, - холодно заявила та. - Не надо было
тебе с ним съезжаться. Да ты вообще хоть любишь его?
- Люблю, наверно, - проронила я.
В том-то и беда. Вопреки всем резонам и предостережениям разума,
вопреки сигналам тревоги, которые я ощущала в себе почти физически, - я его
любила. Любила, когда он спал возле меня, свернувшись калачиком подобно
эмбриону, а мне хотелось плакать от нежности. Когда, оголодавший, радостно