"Шарле Нодье. Франциск Колумна " - читать интересную книгу автора

искренность. Не тревожьтесь, Франческо, вам одному судить о том, насколько
скромны мои вопросы.
В этот миг Франческо поднял глаза и осмелился посмотреть на Полию, чьи
слова он слушал с жадным вниманием.
- Ах, синьора, - воскликнул он, - видит Бог, в душе моей нет от вас
никаких тайн.
- В вашей душе есть тайна, - возразила Полия, - тайна, огорчающая ваших
друзей, которые из любви к вам хотели бы проникнуть в нее. Обладая всеми
достоинствами, необходимыми для счастья, - молодостью, талантом, знаниями,
даже славой, - вы предаетесь, однако, таинственной грусти, вас снедает
неведомая тревога, вы пренебрегаете занятиями, которые обеспечили вам доброе
имя, вы бежите благосклонного к вам света и проводите дни в одиночества и
безвестности, наконец, если верить слухам, вы намереваетесь окончательно
порвать с обществом и удалиться в монастырь. Все это правда?
Франческо, казалось, был охвачен тысячью противоречивых чувств. Ему
потребовалось несколько мгновений, чтобы собраться с силами.
- Да, синьора, - ответил он, - это правда; во всяком случае, еще
сегодня утром все это было правдой. Событие, происшедшее с тех пор, изменило
направление моих мыслей, не изменив моего намерения. Мое решение удалиться в
монастырь непоколебимо, но я сделаю это с легким сердцем, ибо отныне жизнь
моя обрела смысл и нет на земле человека счастливее меня. Родившись в нищете
и безвестности, я тем не менее многого добился своим трудом. Но несчастья
моей семьи погрузили мою душу во мрак. И вот в этом мраке сверкнул свет
надежды: вы будете вспоминать обо мне!
Полия нежно посмотрела на него.
- Мне хочется верить, - сказала она, - что ваши слова не просто
красивая фраза, дань вежливости в ответ на заверения в дружеских чувствах; я
думаю, нам не пристал этот фальшивый тон бездушных людей. Мне кажется, я
отчасти понимаю ваши чувства, хотя решение ваше для меня по-прежнему
загадка, но, - добавила она улыбаясь, - пока я понимаю вас еще не до конца.
- Вы поймете меня лучше, - осмелев, возразил Франческо, - ибо я скажу
вам все. Простите мне мое смущение и нерешительность, ибо я никогда в жизни
не оказывался в таком необычном положении.
С самого рождения я был лишен родителей, покровителей, друзей, славного
имени и состояния - всего этого было достаточно, чтобы поселить во мне
склонность к меланхолии. Тяжело сознавать, что несчастье преследует тебя с
колыбели и не оставит до могилы. Это была первая мысль, в какой я отдал себе
отчет. Прежде чем хоть секунду подумать о себе, мне надо было отплатить
признательностью за заботы моих приемных родителей, и мне нет нужды говорить
вам, что мне это удалось. В ту пору дух мой окреп; я мало сожалел о
безвозвратно утраченном величии и роскоши. Мало того, порой я тешил свое
ребяческое самолюбие мыслью о том, что всей своей славой я обязан самому
себе и однажды родня, которая отталкивает меня, позавидует известности моего
имени, имени отверженного. Таковы иллюзии неопытного и тщеславного юноши.
Все рухнуло в один день, и я вновь ощутил себя несчастным и ничтожным.
- Увы, - продолжал Франческо, - вот тайна, которую ваше слишком
доброжелательное любопытство изъявляет желание узнать и которую разум велел
мне свято хранить. Но как мне дерзнуть открыть вам печальный секрет,
покоящийся в глубине моего израненного сердца, поведать о чувствах, которые
философия считает ребяческой слабостью духа и которые ваш возвышенный ум