"Ларри Нивен. Беззащитные мертвецы" - читать интересную книгу автора

излечить, они и сами начинают в это верить. А неизлечимо безумные... они
могут быть ужасно подавленными, - на миг он словно поник под непосильным
грузом, потом снова пришел в себя. - Они могут влиять на других пациентов. К
счастью, в наши дни неизлечимо больных мало.
- А Шарлотта Чемберс относилась к излечимым?
- Мы так думали. В конце концов, это был только шок. Никаких предыдущих
нарушений личности. Психо-химические составляющие крови были почти
нормальными. Мы опробовали практически все. Стрессы. Химическую коррекцию.
Психотерапия не помогла. То ли она глуха, то ли не слушает и не желает
говорить. Иногда мне кажется, что она понимает все, о чем мы говорим... но
не отвечает.
Мы добрались до запертой двери внушительного вида. Доктор Хартман
поискал на кольце ключ и прикоснулся им к замку.
- Мы называем это буйным отделением, хотя более правильно говорить об
отделении для тяжелобольных. Я страстно мечтаю, чтоб мы добились от
некоторых какого-нибудь буйства. Например, от Шарлотты. Они даже не глядят
на реальность, тем более не пытаются с нею бороться... вот мы и на месте.
Ее дверь открывалась наружу, в коридор. Мое гадкое профессиональное
сознание тут же отметило это обстоятельство: попытайся повеситься на двери,
и тебя тут же заметят с обоих концов коридора.
В этих комнатах наверху окна были матовыми. Подозреваю, что имелись
причины, по которым многим пациентам не стоило напоминать, что они находятся
на двенадцатом этаже. Комната была небольшой, но хорошо освещенной и
окрашенной в яркие цвета, с кроватью, мягким креслом и экраном три-ди,
утопленным в стену. Нигде не было острых углов.
Шарлотта находилась в кресле, смотря прямо перед собой. Руки были
сложены на коленях. Ее волосы были короткими и не особенно хорошо
ухоженными. Желтое платье было сделано из какой-то несминающейся ткани. Она
выглядит покорившейся, подумал я, покорившейся чему-то предельно
чудовищному. Когда мы вошли, она не обратила на нас внимания.
- Почему она до сих пор здесь, если вы не в состоянии ее вылечить? -
спросил я шепотом.
Доктор Хартман ответил нормальным голосом:
- Вначале мы думали, что это кататоническое оцепенение. Такое мы можем
лечить. Уже не первый раз ее предлагали забрать. Она остается здесь,
поскольку я хочу понять, что с ней не так. Ее облик не изменился с того
самого момента, как ее доставили сюда.
Она по-прежнему нас не замечала. Доктор говорил так, словно она не
могла нас слышать.
- Есть ли у АРМ идея, что с ней могли сделать? Зная об этом, мы могли
бы лучше подобрать метод терапии.
Я покачал головой.
- Я как раз собирался спросить у вас. Что они могли с ней сделать?
Теперь он покачал головой.
- Ну тогда подойдите с другой стороны. Что они не могли с ней сделать?
Синяков, сломанных костей, чего-то подобного ведь не было?
- И внутренних повреждений тоже. Она не подвергалась хирургическому
вмешательству. Имелись признаки введения наркотиков. Я так понимаю, что они
были органлеггерами?
- Похоже на то.