"Ларри Нивен. Беззащитные мертвецы" - читать интересную книгу автора

пока Генеральная Ассамблея объявит Левитикуса Хэйла мертвым.
Игольный трассер - вещь полезная. Им выстрелят в Чемберса из засады.
Укола он, вероятно, даже не заметит, след будет как от булавочного острия.
Зато мы всегда будем знать, где он находится.
Я подумал о том, что трассер стоит использовать и на Шарлотте Чемберс,
поэтому взял с собой имплантатор размером с ладонь. Кроме того, я заменил
разряженный ствол в своем пистолете на свежий. Ощутив в руке оружие, я тут
же мысленно представил яркие зеленые линии.
В заключение я затребовал стандартный информационный пакет приоритета
С: что делал Чемберс в течение последних двух лет. Спустя день-два
информация должна была придти.

Зимний облик Канзаса нес в себе огромные черные пробелы. В каждом из
них располагалось по городу. Погодообразующие купола городских округов
сместили наружу целые килотонны снега, чтобы усилить воздушные потоки над
плоской равниной. В свете раннего заката снежный ландшафт был
оранжево-белым, перемежаясь широкими черными тенями нескольких
городов-домов. Под сложенными крыльями нашего самолета сползавшее к западу
окружение казалось нереальным и абстрактным.
Мы резко затормозили еще в воздухе. Крылья развернулись, и мы
опустились в центре Топики.
В списке моих расходов это будет выглядеть странным. Проделать весь
этот путь, чтобы встретиться с девушкой, которая за три года не произнесла
чего-либо путного. Возможно, до встречи даже не дойдет... и все же она была
такой же частью дела, как и ее брат. Человек, вознамерившийся вновь похитить
Холдена Чемберса за повторный выкуп, пожелает обрести и Шарлотту тоже.
Институт Меннинджера был приятным местом. Помимо основного здания,
образованного двенадцатью этажами стекла и псевдо-кирпича, в него входила по
меньшей мере дюжина других строений разного возраста и вида - от
прямоугольных коробок до свободных форм из пенопластика. Все они были широко
разбросаны между зеленых лужаек, деревьев и клумб. Место покоя, место, где
нет тесноты. По извилистым дорожкам мимо меня проходили пары и группы
побольше: пациент и служитель, или служитель и несколько не очень тяжелых
пациентов. Служителей было легко отличить по виду.
- Когда пациент уже в состоянии выйти на прогулку, ему требуется зелень
и пространство, - рассказывал мне доктор Хартман. - В этом заключается часть
лечения. Выход наружу - огромный скачок.
- У вас много агорафобов?
- Нет, я не о том толкую. Дело в замках. Для обычных людей замок
означает заточение, но для многих пациентов он символизирует безопасность.
Решения принимает кто-то другой; внешний мир не вторгается.
Доктор Хартман был коротеньким толстым блондином. Приятная личность,
легок в общении, терпелив, уверен в себе. Как раз тот человек, которому
можно доверить свою судьбу, если только ты устал сам о ней заботиться.
- И много излечений у вас бывает? - спросил я.
- Разумеется. Кстати, мы обычно не принимаем пациентов, если
подозреваем, что не сможем их вылечить.
- Такая политика должна творить чудеса в ваших отчетах.
Он нимало не смутился.
- Для пациентов это имеет еще большее значение. Зная, что мы можем их