"Ларри Нивен. Мошка в зенице господней" - читать интересную книгу автора

сменить корабль, и как раз в это время там начался мятеж. Подруга Сэлли -
Дороти - была в тот день за городом, и больше ее никто не видел. Союз
Стражей Комитета Общественной Безопасности вытащил Сэлли из ее номера в
отеле, освободил от всех ценностей и швырнул в лагерь.
В первые дни лагерь был достаточно дисциплинирован. Имперская знать,
гражданская прислуга и одетые в форму Империи солдаты сделали лагерь
безопасней улиц Нью-Чикаго. Но день за днем аристократов и
правительственных чиновников уводили из лагеря, и они больше не
возвращались, тогда как обычных уголовников становилось все больше и
больше. Адам и Энни каким-то образом отыскали ее, да и другие жители ее
палатки были имперскими гражданами, а не преступниками. Так она прожила
первые дни, потом недели и месяцы в заключении, в бесконечной черной ночи
городского Поля Лэнгстона.
Поначалу это было приключением - пугающим, неприятным, но не более.
Затем рационы сократили, и сокращали снова и снова, и пленники начали
голодать, а ближе к концу исчезли последние признаки порядка. Санитарные
нормы не соблюдались, и трупы умерших от истощения во множестве лежали у
ворот, ожидая, пока их заберут похоронные команды.
Это был бесконечный кошмар. В один из дней ее имя оказалось в
списках, вывешенных на воротах: Комитет Общественной Безопасности искал
ее. Другие заключенные присягнули, что Сэлли Фаулер умерла, а поскольку
охрана редко брала на себя труд проверки таких заявлений, это спасло ее от
судьбы, постигшей других членов правящих фамилий.
Когда условия жизни стали хуже, Сэлли нашла в себе новые внутренние
силы, стремясь быть примером для всех, живших в ее палатке. Они видели в
ней своего вождя, а Адам был ее премьер-министром. Если она плакала,
пугались все. В эти дни, в возрасте двадцати двух стандартных лет, ее
волосы были беспорядочно спутаны, ее одежда была грязной и изодранной, а
руки - грубыми и грязными. Сэлли не могла даже забиться в угол и
поплакать. Все, что ей оставалось, - это терпеть кошмары лагеря.
В этом кошмаре кружили слухи об имперских военных кораблях, висевших
в небе над черным куполом, и о том, что узники должны быть уничтожены,
если возникнет угроза прорыва. В ответ она улыбалась и делала вид, что не
верит, будто подобное может случиться. Делала вид? Кошмар ведь всегда
бывает нереален.
А затем звездная пехота ворвалась внутрь, ведомая высоким, измазанным
кровью мужчиной с манерами придворного и одной рукой на перевязи. На этом
кошмар кончился, и Сэлли захотела проснуться. Ее вымыли, накормили,
одели... но она почему-то не просыпалась. Душа ее была как будто закутана
в хлопок...
Ускорение давило ей на грудь. Тени в кабине были острыми, как бритва.
Рекруты с Нью-Чикаго толпились около иллюминаторов, о чем-то возбужденно
переговариваясь. Видимо, они уже в космосе. Адам и Энни смотрели на нее с
тревогой. Впервые увидев Нью-Чикаго, они были довольно полными, сейчас же
кожа висела на их лицах складками. Сэлли знала, что они отдавали ей
большую часть своих пайков, и все же сейчас они выглядели лучше, чем она.
Мне хочется заплакать, подумала она. Я должна поплакать, например, о
Дороти. Я надеялась, что мне скажут, что Дороти найдена, но этого не
произошло. Она исчезла навсегда.
Голос, записанный на пленку, сказал что-то, чего она не поняла, а